Конечно, можно было полететь в Бристоль, но служба аэропорта начинает немного нервничать, когда ты пытаешься взять с собой на борт пистолет.
Я вытащил записную книжку и сверился с адресом, который получил от Энди Инглиса. Номер двадцать шестой, третий но узенькой улице в ряду сблокированных домов. Грязные, цвета ржавчины, черепичные крыши, маленькие садики, тротуары, забитые неряшливыми «хондами», «фордами» и «ситроенами».
Далеко не самое очаровательное местечко в Бат.
Я втиснул «рено» между припаркованными машинами и вылез в послеполуденный город. Здесь было теплее, чем дома, да и дождь не шел.
Толкнул деревянные ворота, они скрипнули, и я вошел в сад. Где-то по телевизору шел футбол — ревела толпа, и голос у комментатора звучал так, как будто он собирался описаться от восторга.
Нажал на кнопку звонка.
Приглушенный голос:
— О’кей, о’кей, иду… Господи… Нельзя, что ли, дождаться конца первого тайма. — Дверь открыл невысокий мужчина с большим носом и кудрявыми волосами. Он не улыбался. — Лучше, чтобы вы не были одним из этих вновь рождающихся задротов.
Я уставился на него.
Он провел рукой по пуговицам на своей рубашке поло:
— Что?
— Вы не пошли в полицию.
Он слегка попятился, облизнул губы и попытался захлопнуть дверь.
— Нет, не пошел. Сказал, что не пойду, и не пошел. — Взглянул на мою ногу, которая не давала этого сделать. —
Я вытащил удостоверение и сунул ему поднос:
— Почему?
У него отвалилась челюсть, он шмыгнул носом:
— Я сейчас очень занят, так что прошу меня простить…
Из-за его спины донесся женский голос: