— Ааааагх… — Из раны под волосами показались капли крови.

— Ты заставлял сотрудников проводить поиск но центральной базе данных полиции.

— Я в этом не виноват! — Он снова закрыл голову руками, кровь выпачкала рукава его белой рубашки. — Он обо всем узнал… Что мне было делать — позволить ему рассказать об этом всему миру? Это могло разрушить мою семью, я мог потерять жену, детей, моих друзей…

— Кто обо всем узнал? — Я схватил Драммонда за волосы и приставил пистолет к его щеке. — КТО УЗНАЛ? КОМУ ТЫ ГОВОРИЛ?

— Это не…

— Я ТЕБЕ ГОЛОВУ ОТСТРЕЛЮ, КУСОК ДЕРЬМА!

Слова посыпались одно за другим, на истерически-высокой ноте:

— Журналист, я передавал сведения журналисту! Каждый год, за три недели до дня рождения каждой жертвы, я передавал ему новый адрес их семей.

Журналист…

Я выпустил его и, хромая, отошел. Посмотрел из окна кабинета на сверкающую улицу. Тучи поглотили солнце, и все снова стало серым и мрачным. Все только для того, чтобы какой-то ублюдок из таблоида мог сочинить свою историю. Будут стучаться в дверь к матери Лорен Берджес и спрашивать ее, что она почувствовала, когда узнала, что кости ее единственного ребенка вырыли в каком-то пришедшем в упадок парке. Сунут ей в лицо камеру: «УБИТАЯ ГОРЕМ МАТЬ ОПЛАКИВАЕТ БЕДНУЮ ЛОРЕН — ЭКСКЛЮЗИВ!»

Я оперся о подоконник:

— Кто это был?

— У меня не было другого выхода, он расследовал смерть… одного коллеги в Инвернессе. — Помощник шефа полиции закашлялся. — Он узнал о нашей маленькой группе.

— Драммонд, Богом клянусь, я сейчас пущу в тебя пулю.

Элис кивнула:

— Временное умопомешательство.

— Его… — Глубокий вздох. — Его зовут Фрэнк Макензи, он независимый журналист.

— Никакой он не журналист, он гребаный фотограф в «Касл ньюз энд пост». — Я хмуро взглянул на сад перед домом.