— Не знаю. — Ханна пожимает плечами. — Уже, типа, хороша была, когда я пришла… и при мне три больших.

Ян покачал головой.

— Жалко ее, — продолжила Ханна.

— Многих жалко… Лео, к примеру.

— Да, ты уже говорил. — Ханна посмотрела ему в глаза. — Ты много думаешь о детях, правда?

— Мне есть до них дело… — Ян вспомнил, что рассказал Ханне про Вильяма, и побоялся, что она воспримет его слова как нравоучение, на которое он никакого права не имеет. Ну и пусть. — До детей всем должно быть дело, Ханна.

— Мне тоже есть дело до детей.

— Разве? Я думал, тебя больше волнует Рёссель.

Она покачала головой:

— Нет… Вернее да, до Ивана мне есть дело, но… ты просто не понимаешь, о чем идет речь, Ян.

— Нет. Наверное, не понимаю.

Он допивает пиво. Надо попрощаться и идти домой.

Но Ханна словно удерживает его взглядом. Похоже, она решилась что-то ему рассказать.

— Речь идет об Иване Рёсселе и… и Лилиан.

— Лилиан?

Она по-прежнему не отрывает от него глаз и глубоко вдыхает, словно собирается нырнуть:

— Я общаюсь с Иваном ради Лилиан.

Ян, изготовившийся было встать, вновь опускается на стул:

— Прости… что ты сказала?

— Иван много чего может рассказать… он знает много. И я пытаюсь вытянуть из него кое-что.