Широкая черная повязка на глазах. Мальчик дышит, но он, скорее всего, усыплен — безвольно висит на руках у Ханны.
У Яна то и дело темнеет в глазах от боли, но он видит, как в театре теней, — Рёссель берет Лео у Ханны и кладет рядом с ямой под сосной.
— Здесь ему и место приготовлено, — слышит он.
Боль в голени понемногу отпускает, и Ян приподнимается на локте.
Но Рёссель, очевидно, не выпускал его из виду.
— Не шевелись, — тихо, но с угрозой произносит он.
Ян согласно кивает, но все равно садится. Пытается встретиться глазами с Ханной:
— Что вы делаете? Зачем вы притащили сюда Лео?
— Мы? — Рёссель пожимает плечами. — Мы никого сюда не притаскивали. Это ты его притащил.
— Я?
— Это место преступления. Здесь все завершается. Ты даже карту нарисовал… Карта с признанием, что ты натворил. Лежит в машине и ждет полицию. Ты же от первого лица писал.
Ян слышит его слова, но на Рёсселя даже не смотрит. Он не сводит глаз с Ханны:
— А ты какое имеешь к этому отношение, Ханна?
Она бросает на него короткий взгляд и тут же отворачивается. Только глаза блеснули в свете Ангела — пустые и блестящие. Как всегда.
— Очень сожалею, — говорит она, не глядя на него. — Очень и очень сожалею, но ты слишком уж хорошо нам подходишь… И ты можешь спасти Ивана, если признаешься в преступлениях, в которых его подозревают.
— Даже не собираюсь. — Теперь он понял, откуда у Рёсселя бритва. Ханна!
— Ты же и раньше похищал детей…
Только сейчас Ян сообразил, что они задумали. Он — убийца, полиция найдет его мертвым рядом с двумя жертвами, старой и новой, пятилетним ребенком. И с бритвой в руке — ужаснулся содеянному и сам себя полоснул по горлу. А Ханна с Рёсселем тем временем исчезнут. Рёссель с помощью Ханны запросто может вернуться в Санкта-Патрицию еще до рассвета. Никто и не заметит его отсутствия. Но вина в преступлениях будет с него снята, и его быстро отпустят на свободу.