Татьяна что-то сипло пробормотала.

— Ты меня слышишь? — повысил голос Денин. — Надеюсь, что да. А знаешь, что они с тобой хотят сделать? Эти маньяки должны отрезать тебе ноги, проколоть барабанные перепонки, снять скальп. А еще через два месяца они снова нашли бы тебя. Ты лишилась бы рук, грудей и языка. Таков их план. Мы уехали бы и сейчас, но тогда они будут нас искать. Лучше решить это все одним махом. Сегодня ночью.

Таня подняла голову и прошептала:

— Отрезать… проколоть… надо же!

— Я спрячу тебя.

— Я превратилась бы в послушную, теплую игрушку. Да, Саша? — едва слышно прошелестела она.

Голос обессилевшей женщины был похож на суховей в пустыне, выжженной безжалостным солнцем.

— Я ничего не просила бы, не ругалась, не могла бы говорить и даже слушать.

— Таня!..

— Я была бы легкой, как ребенок. Ты мог бы носить меня в рюкзаке. Ведь тебе этого хотелось, да?

Денин заткнул уши.

«Это снова мне чудится».

«Нет. На этот раз она говорит по-настоящему».

Он убрал руки от ушей и посмотрел на Таню. Она кашляла, а по ее подбородку струилась кровь.

— Что с тобой? — встревожился Александр.

— Я проглотила булавку. Нашла ее на матрасе.

— Булавку? — с глуповатым видом переспросил он. — Зачем?

Таня раздвинула в улыбке уродливый рот.

— Теперь у тебя два выхода: ты везешь меня в больницу, или же я медленно подыхаю. У тебя на глазах. — Она снова закашлялась, выплевывая кровь.

Потрясенный сказанным, Саша молча уставился в окно.