– Я все понял. – Отец оставил маму и двинулся в мою сторону. – Вы дурь какую-то принимаете? – он намотал на кулак воротник моей куртки и резко вытолкнул из угла. – Веди мать в машину. Дома мне все объяснишь.

Я отшатнулся, еле удержав равновесие, и тут же снова бросился к старику, тем самым приняв под дых тяжелый ботинок отца.

– Щенок! – взревел человек, которого я с детства боялся. – Я вытрясу из этого старого ублюдка правду, если ты не захочешь мне ее говорить!

– Я сказал тебе ее! – слезы комом застряли в горле, мешая мне говорить. – Но ты не веришь, потому что ты идиот, не видящий ничего дальше своего носа! Если ты притронешься к Кириллу, я тебя возненавижу!

– Не трогай их, – услышал я голос матери, копошащейся возле разъяренного отца, – прошу тебя, не трогай!

– Этот сукин сын городит гребаную чушь, я и из него все вытрясу!

– Это НАШ сын! – мама сорвалась на визг и попыталась оттолкнуть отца в сторону. Послышался хлесткий удар, и она тут же замолчала.

– Отведи ее в машину, – заорал отец, швыряя меня к ней, – и ждите там.

Подхватив рыдающую мать под руку, я как можно быстрее повел ее к выходу.

Мы выбрались на улицу через пробитый отцом дверной проем и двинулись к машине.

– Сыночек, скажи хоть мне правду, – причитала она всю дорогу, – где наш Кирочка?

Я молчал, не собираясь больше пытаться убедить ее в правдивости своих слов. Твердить убитой горем матери, что старый бродяга, прячущийся в заброшенном доме, – ее молодой здоровый сын, озаначало… Отец прав, это было равно издевке.

Усадив маму на заднее сиденье и захлопнув дверцу, я помчался в сторону недостройки.

Оказавшись внутри, я услышал хриплые выкрики отца, сопровождающие страшные звуки наносимых брату ударов.

Перепрыгивая ступени, я вбежал на второй этаж и бросился на отца, который с неистовой злобой избивал Кирилла на площадке.

– Успокойся, – орал я, всеми силами пытаясь оттащить его от неподвижного маленького тела.

Когда мне это удалось, было уже поздно.

* * *

С той ночи, когда я потерял старшего брата, прошел месяц. Все это время я жил с тяжелым осознанием того, что не смог защитить его от собственного отца. Чувство вины не давало мне спокойно спать, есть и вообще вести какой-то нормальный образ жизни. Но как бы плохо ни было мне, родителям было хуже. Месяц назад они объявили Кирилла в розыск и с тех пор каждый день терзались бессмысленными надеждами. Я знал правду и день за днем приходил к осознанию потери, учился мириться с ней. Родители же ждали невозможного, то предаваясь сокрушающей тоске, то вновь неистово веря в то, что любимый сын вернется.