«Вот, значит, как чувствуешь себя на войне, — подумал я. — И именно так ведет себя трус во время боя».

Я перестал вжиматься в снег, заставил себя немного приподнять голову и огляделся.

Мы с Же-Ка и Диконом тоже трудились весь день: помимо наблюдения за немцами внизу — эта обязанность перешла к Реджи и Пасангу, когда они присоединились к нам ближе к полудню, — мы, пригнувшись, перетаскивали самые большие глыбы льда, какие только могли найти, за снежный вал ледовым карнизом, где Мэллори и предыдущие экспедиции ставили палатки своего четвертого лагеря. И где теперь оканчивалась веревочная лестница.

Вчера вечером Дикон привязал еще по десять футов своей «волшебной веревки» к концам лестницы, закрепленным колышками, затем выдернул старые колышки и вбил новые у задней стены карниза. Для одного жутко уставшего человека это была очень тяжелая работа, даже без учета высоты. Ричард в одиночку поднимал и привязывал невероятно тяжелые грузы к веревке подъемного устройства, педали которого мы крутили наверху.

Теперь шестеро поднимавшихся по лестнице немцев стреляли из пистолетов — в основном «люгеров», насколько я мог разглядеть со своего наблюдательного поста, — а также из какого-то незнакомого мне автоматического оружия. Они понимали, что сильно рискуют, но с учетом прикрывающих их снайперов и подавляющего огня, который не позволял никому приблизиться к лестнице, должно быть, чувствовали себя в относительной безопасности.

Я подумал о вражеских рыцарях, которые карабкались по осадным лестницам на стены замков во времена Средневековья. Конечно, Северное седло можно считать нашей крепостью, но эти немцы из нацистской партии, которые поднимались по веревочной лестнице, совсем не похожи на рыцарей, черт бы их побрал. Скорее на диких гуннов.

Жан-Клод знаками показывал Дикону, Реджи и Пасангу, которые сидели на корточках позади снежного вала прямо напротив лестницы, насколько высоко поднялись немцы. Пять пальцев и кулак означали пятьдесят футов. Шесть пальцев и кулак… восемь пальцев и кулак.

Мы установили спелеологическую лестницу длиной 115 футов. Немцы приближались к самому верху, стреляя туда, где им привиделось какое-то движение. Снайперы теперь стреляли в снежный вал у верхнего края карниза с лестницей. Я понятия не имел, куда попадают пули от «шмайссера», но дрожал от страха, слушая треск близких очередей. Размеренные выстрелы бывшей снайперской винтовки Дикона доносились издалека, откуда-то с ледника.

Признаюсь, мне было очень страшно.

Однако не до такой степени, чтобы ослушаться приказа Дикона, который два раза свистнул. Мы с Жан-Клодом низко пригнулись, отступили на несколько шагов назад, к седлу, и со всех ног бросились к тому месту, где среди громадных ледяных глыб, которые мы подкатили к снежному валу над карнизом, ждали Пасанг и Реджи.