Альтера перехватила младенца на руку, поддерживая согнутым локтем другой, в которой светился фонарь, и молча стала спускаться обратно в подвал.

Когда она вошла, церемония была в самом разгаре. Жаркий сумрак дрожал от завываний и криков и казался скользким и жирным. Темно-красное пламя чадило. От бака с водой валил пар, превращаясь в туман. Изломанные рогатые тени скакали по стенам и потолку. Одна из бутылей с вином уже была раскупорена, на полу белели брошенные стаканы. На Альтеру, пробравшуюся за алтарь и положившую младенца на пол, никто даже не посмотрел. Она вернулась в общий круг, в центре которого подпрыгивала в такт ударам в ладоши и радостно вопила толстая девочка, высоко подняв руки, в одной из которых зажат был стакан с недопитым вином, выплескивающемся при каждом движении. Прима скинула плащ. Между высоких грудей тело блестело от пота, как будто сквозь кожу проступили живые бриллианты, а спереди, на обвивавших бедра ремнях, болтался увесистый деревянный страпон. Ковен выл от восторга. Все обнажились следом за Госпожой, и девочка в центре тоже отшвырнула накидку, оголив белый рыхлый живот и мелкую, некрасивую грудь.

— Поцелуй Сатаны! Поцелуй Сатаны! Поцелуй Сатаны!

Крики звучали унисоном с нарастающим отовсюду гудением; завибрировал воздух. Прима медленно повернулась, выгнула спину, томно опершись на алтарь, и раздвинула ноги. Остальные тут же выстроились в очередь у нее за спиной. Разумеется, первой давать «поцелуй Сатаны» Госпоже Шабаша кинулась Проксима: положила руки на круглые ягодицы и страстно прильнула к анусу, засунув в него язык чуть не целиком. За ней последовала хохочущая Белладонна, потом Терция, Кера, чуть хлопнувшая после поцелуя Княгиню Ковена по крепкой заднице. Альтера поглядывала на новенькую, но та, вдохновленная общим примером, ничуть не смутилась, и старательно запечатлела свой поцелуй на анальном отверстии Хозяйки Есбата.

Современную молодежь вообще мало чем можно смутить.

«Может, и обойдется», — мелькнуло в голове у Альтеры, когда она привычно клюнула языком задницу старой подруги.

Прима выпрямилась, зашла за алтарь и воздела руки. Она тяжело дышала. Разгоряченные сестры прервали пляску, но видно было, что они готовы сорваться с места в любой миг, как бегуны, остановленные посередине дистанции и ждущие нового выстрела сигнального пистолета. Вздымались полные и тощие груди, блестели от пота бока и дрожащие бедра. Новенькая, степень восторга которой приближалась к истерике, с трудом взяла себя в руки и постоянно теребила маску, вытирая ладошками вспотевшее лицо. Все замолчали, но казалось, что в зале по-прежнему шумно, будто продолжали вокруг завывать и приплясывать тени танцующих ведьм.