Купер застонал. Уродливое клокотанье зародилось где-то глубоко в горле.

– Скажи, где он? – потребовала Трейси, борясь с угрожающей волной истерики. – Что ты с ним сделал?

Купер то и дело терял сознание. Ясно было, что он может отключиться в любой момент!

Трейси вынудила себя успокоиться. И попробовала зайти с другой стороны:

– Ты умираешь, Дэниел. И должен исповедаться. Покайся перед Богом в последний раз. Ты хочешь милосердия Божьего, Дэниел?

Купер застонал. Губы шевелились, но с них не слетело ни звука.

– Джеф Стивенс, – подсказала Трейси, нагнувшись так, что почти прижалась ухом к его рту.

– Голгофа, – прохрипел Купер. – Агнец. Принесен в жертву, как остальные.

– Кто эти остальные? Те женщины, которых ты убил? Проститутки?

Улыбка заиграла в уголках губ Купера.

– Я убил их ради тебя, Трейси. Для тебя. – И снова раздался этот жуткий клекот. – Ты была моим спасением. Моей наградой…

Трейси не могла позволить кошмару сказанного поселиться в мозгу. Несчастные женщины мертвы, но есть шанс, что Джеф все еще жив. Она должна его спасти. Должна попытаться.

– Где Голгофа, Дэниел? Где Джеф?

– Место смерти… на кресте.

– Он здесь? В Пловдиве?

– Пловдив… на холме… – Купер бредил. Голос становился все слабее. Он стал со стонами звать мать. Продолжал твердить о крови. И скоро потерял сознание.

Она побежала назад, в туннель. Мобильник лежал на земле, почти у входа, где Купер напал на нее. Экран треснул, но телефон все еще работал. Она включила его и набрала знакомый номер.

Жан, похоже, был вне себя от паники:

– Трейси! Трейси, это вы? Вы в порядке?

– В порядке. Простите, что исчезла. Я в Болгарии.