– Знаю. В Пловдиве.

Трейси немного растерялась.

– Я тоже здесь, – пояснил Жан.

– Здесь? Слава богу! Вы нашли Джефа? – Впервые за все время ее голос дрогнул.

– Нет. Пока нет. Где вы, Трейси?

– В амфитеатре.

«Амфитеатр. Сцена истории. Конечно».

– Вы одна?

– Теперь да.

– Но Дэниел Купер был там.

– Был. Он пытался… – Трейси, не совладав с собой, заплакала. – Я ударила его. Думаю, он мертв, Жан.

– Иисусе! Ладно, оставайтесь на месте. Я еду.

– Нет! – завопила она с такой яростью, что Жан вздрогнул. – Забудьте про меня! Я в порядке! Нужно найти Джефа. Времени почти нет.

– О’кей, о’кей, успокойтесь.

– Нет, Жан. Вы не понимаете. Купер что-то сделал с ним. Ранил или покалечил. Я пыталась заставить его сказать, где Джеф, но не смогла. Джеф где-то здесь, один, может, умирает. Мы должны его найти.

Жан перевел дыхание:

– Что сказал Купер? Приведите точные слова.

– Ничего осмысленного. Религиозный бред. Он был в полусознании.

– Но что-то же он сказал?

– Он сказал: Голгофа, агнец, место смерти на кресте. – Трейси закрыла глаза, пытаясь вспомнить. – Он говорил о распятии. Сказал, что Джеф принесен в жертву за мои грехи, как и убитые женщины. Убил ради меня. И во всем виновата я.