Мои губы парили над его пульсирующим теплом. Я погружалась в запахи его тела. Меня захлестывало желание сомкнуть губы на этой живой пульсации. Но я не разрешала себе это сделать, или, точнее, не доверяла себе сделать слишком многое. Неужели Ричард шел по жизни, пробуя на вкус кровь других? Ощущал ли он их жизнь как нечто хрупкое и материальное?

Возможно, я колебалась слишком долго. Возможно, Верн почувствовал наполняющую меня силу. Его собственная сила вдруг ворвалась в мое тело вибрирующим потоком, и я задохнулась. Это было слишком. Слишком соблазнительное предложение глотка влаги погибающему от жажды.

Мои зубы сомкнулись на исчезающем тепле. Рот заполнило ощущение его плоти. Мой язык нашел его пульс, и я впилась в него зубами, пытаясь вырвать из шеи бьющийся, живой кусок.

Во мне рыком раздалась его сила, и что-то глубоко внутри меня излилось этому навстречу, словно встретились две волны мощного прилива, сминая, смывая и разрушая все на своем пути. Глубоко под ними когда-то была земля и пляж, но все это смыло в грохочущие глубины.

Я почувствовала, как открылись глаза, но не у меня. За мили отсюда открыл глаза Жан-Клод, в удивлении очнувшись от сна, который должен был продолжаться еще не один час. В шоке от того, что его, мой, наш голод удовлетворен.

Чьи-то руки начали оттаскивать меня от пульсирующего тепла. Чьи-то руки вмешались и отрывали меня. Я пришла в себя в воздухе, куда уже совершенно беспомощную меня поднял Ричард. Верн так и не выпустил моей руки. Он держался за нее и пытался подтащить меня обратно. На его шее была кровь. На коже остался почти идеальный отпечаток моих зубов. Ричард, наконец, оторвал меня от него, и рука Верна упала.

Взгляд у Верна был затуманенный. Он глубоко судорожно вздохнул и рассмеялся. Низкий звук заставил мое тело отреагировать.

— Боже, девочка, что это была за чертовщина?

Я не дергалась и не старалась к нему вернуться. Не старалась это закончить. Я спокойно лежала в руках Ричарда, моргая от утреннего света, глядя на то, что я сделала с шеей Верна и ничего не понимая.

Когда у меня получилось заговорить, я просила:

— Что это было, черт возьми?

Ричард держал меня на руках, как ребенка. А так как я не была уверена, что смогу устоять на ногах, то не стала выступать по этому поводу. Я чувствовала себя легко, отстраненно и ужасно.

Прижав к себе, он поцеловал меня в лоб.

— После того, как мы были вместе, метки усилились. Жан-Клод думал, что так и будет.

С трудом сфокусировав взгляд, я посмотрела на Ричарда.

— Хочешь сказать, что наш с тобой секс усилил его власть над нами?