Секунду или две Ричард думал на эту тему, потом сказал.

— Скорее, нашу власть друг над другом.

— Отпусти меня.

Он послушался. Не в силах стоять, я скользнула на колени и оттолкнула его руки, когда он попытался мне помочь.

— Ты знал, и не сказал мне!

— Что бы это изменило прошлой ночью? — спросил он.

Борясь со слезами, я смотрела на него и хотела сказать «все», но не стала врать.

— Ничего, — ответила я. — Ничего.

Прошлой ночью понадобилось бы значительно больше, чем простое знание об усилении меток, чтобы удержать меня от постели Ричарда. Конечно, прошлой ночью я не поняла бы, что это означает. Прошлой ночью я не пыталась выгрызть человеку горло.

Я попробовала подняться и второй раз шлепнулась обратно. Дело было не в упадке сил. Я чувствовала себя почти пьяной. Но силы не уменьшились. Скорее как раз наоборот.

— Что со мной?

— Я видел такое у вампиров. Когда они выпьют крови кого-нибудь могущественного или перепьют… силы, — ответил Шанг-Да.

— Черт!

— Лично я себя чувствую как раз чертовски хорошо, — вмешался Верн и потрогал укус на шее. — Я еще ни разу не давался вампиру. Если это так приятно, похоже, я много пропустил.

— Даже лучше, — не утерпел Натаниель. — Может быть гораздо приятнее.

— Дело не в вампире, — сказал Ричард. — Дело в силе. Сила Верна, моя, Аниты и Жан-Клода.

— Что-то вроде противоестественного самоубийственного коктейльчика, — хихикнула я и легла на пол, спрятав лицо в руках, пытаясь не упустить послевкусие.

Мне хотелось удержать это необыкновенное ощущение и завернуться в него, как в пушистое одеяло. А в конце долгого, разгорающегося тепла я почувствовала тьму. Я почувствовала, как подобно черной дыре Жан-Клод втягивает в себя наше тепло, нашу жизнь. И в этот момент я поняла две вещи. Во-первых, он уже знает, что мы с Ричардом занимались любовью. Что он это почувствовал. А во-вторых, в то время, когда он питался нашей жизнью, мы сами питались его тьмой. Мы пили его холодную неподвижную смерть точно так же, как он вкушал солнечное тепло и пульсацию наших тел. И все мы черпали в этом силу. Свет и тьма. Холод и жар. Жизнь и смерть. Словно метки сводили нас все ближе, и граница между жизнью и смертью стиралась. Я чувствовала, как сердце Жан-Клода забилось раньше, чем в любой из дней за последние четыре сотни лет. Я чувствовала его радость, чувствовала, что он доволен. И в это мгновенье я его ненавидела.

31

31