— И ты тоже? — на другом конце провода мембрана вибрировала иронично-доброжелательным потоком женских эмоций.

— Конечно! Помнишь, как я гросса почти «заломал» в последнем матче?

— Почти обычно не считается — засмеялась девушка.

— А если ты придешь, то без всякого «почти» сыграю.

— Хорошо. Я подумаю, — неопределенно сказала Симона.

Одинцов размышлял: «Быть может, с этого матча играть с компьютером?» Спустя несколько секунд, решил: «Нет, только в личном турнире. И пусть она будет в игровом зале…»

— Будем ждать тебя!

— До встречи! — Симона положила трубку.

Начальник тюрьмы Seine Saint-Denis задумчиво сидела за столом, внимательно пробегая взглядом страницы шахматного журнала «Europe E'chess». Она читала подробный отчет о турнире Paris ореп, где в последнем туре удача отвернулась от Виктора Одинцова.

Женевьева наклонилась к снимку, на котором фотокорреспондент запечатлел момент объявления арбитром о просрочке Одинцовым времени.

На лице русского не было растерянности и недоумения. Оно выражало тихую ярость запертого в клетке тигра.

Француженка, улыбнувшись, подумала: «Вот таким он мне больше всего нравится! Все-таки — интеллектуал в сравнении с другими русскими, время от времени попадавшими сюда. Взять того же Юрка, что сейчас сидит в его бывшей камере».

Она выполнила просьбу Виктора.

Юрок не пошел по статье за групповое убийство, а отсиживал срок за дебош в ресторане и сопротивление полиции.

И теперь была очередь русского игрока выполнить свое слово.

С каждым днем внутри женщины снежным комом нарастало нетерпеливое беспокойство и звенело уязвленное самолюбие.

Одинцов обещал «сыграть с ней на равных» на свободе.

Для Женевьевы это означало одно: он должен был встретиться с ней, пригласить на ужин в ресторане, который бы плавно перешел в ночную поездку к ней домой.

А там…