Огромная толпа зрителей стояла рядом со столиком лидера, и Одинцов боялся лишь одного: как бы кто со сверхчувствительным слухом не расслышал тихий голос Симоны у него в ушах.

Восемь из восьми!

На очко отставал гроссмейстер из Германии, опытный турнирный боец. И в последнем туре они встречались между собой.

В перерыве, когда судьи определяли пары игроков, Виктор задумчиво прогуливался в фойе, что-то бормоча себе под нос.

Ни у кого это не вызвало подозрения: шахматисты нередко в перерывах разговаривают сами с собой, то настраиваясь на следующий бой, то анализируя законченную партию.

— Симона… ты умница… так быстро все делаешь, я даже удивляюсь. Мы уже делим минимум первое место, даже если я проиграю…

Виктор Одинцов под молчаливыми, недоброжелательными взглядами зрителей уверенно вел последнюю партию.

Гроссмейстеру надо было побеждать, если он хотел получить первый приз.

Но он решил не рисковать, хитро построив дебютную стратегию в расчете на позиционную ошибку молодого противника.

И в этот важный момент Одинцов осознал, что ход, переданный ему в наушники, дает возможность немцу жертвой пешки зажать его в тиски.

Он медленно снял очки и поднес руки к галстуку (условный знак!).

На экране ноутбука в машине девушки позиция исчезла из виду.

Это означало, что Виктор сделает свой ход, и Симона должна вернуть программу на одно продолжение назад.

Одинцов, подумав 5 минут, избрал верное продолжение.

Он прошел мимо ловушки немца, по самому краешку пропасти. Гроссмейстер покачал головой, нервно взглянул на свой циферблат.

У него оставалось 4 минуты на всё.

И опытный турнирный волк не выдержал.

— Remis? Ничья?

Лучше синица в руках, чем журавль в небе.