Киплер усаживает меня по правую руку от Донни Рея, а Драммонда — по левую. Сам судья устраивается рядом со мной. Мы все рассаживаемся и придвигаем стулья поближе к свидетелю. Дот стоит за спиной женщины-оператора и внимательно следит за каждым движением сына.

Соседи, вне себя от любопытства, налегают на обтянутый металлической сеткой забор в каких-то двадцати футах от нас. Где-то неподалеку громко заливается Конвей Твитти, но пока это нам не мешает. Сегодня суббота, и с разных сторон доносится отдаленное стрекотание газонокосилок и жужжание машинок для подрезания кустов.

Донни Рей отхлебывает воды и пытается не обращать внимания на адвокатов и судью, которые не спускают с него глаз. Он понимает, с какой целью учиняется допрос: присяжные должны услышать его показания, поскольку к началу суда его уже не будет в живых. И он должен пробудить в них сочувствие. А ведь каких-то несколько лет назад его допрос проводили бы совершенно иначе. Судебный стенографист дотошно зафиксировал бы вопросы и ответы, аккуратно отпечатал стенограмму, которую во время судебного процесса мы зачитали бы присяжным вслух. Однако в наши дни, в эпоху технического прогресса, все изменилось. Теперь допросы многих свидетелей, а в особенности умирающих, фиксируют на видеокамеры и затем демонстрируют записи жюри присяжных. Но в нашем случае, по просьбе Киплера, будет сделана и подробная стенограмма. Это даст возможность всем заинтересованным сторонам, а также судье при необходимости справляться с текстом, не просматривая всякий раз всю видеозапись.

Сумма, в которую обернется сегодняшний допрос, целиком зависит от его продолжительности. Судебные стенографисты получают оплату постранично, поэтому Дек предупредил, чтобы я задавал вопросы четко и лаконично. Поскольку свидетель наш, платить за взятие у него показаний должны мы, а итоговая сумма выльется, по подсчетам Дека, долларов в четыреста. Да, в наше время тяжбы влетают в копеечку.

Киплер спрашивает Донни Рея, готов ли тот приступить к процедуре, после чего просит судебную репортершу принять у свидетеля присягу. Донни Рей клянется говорить правду. Поскольку это мой свидетель, и цель его допроса совершенно очевидна, в отличие от обычных попыток выудить интересующие сведения, я не хожу вокруг да около, а сразу беру быка за рога. Я нервничаю, но присутствие Киплера добавляет мне самообладания.

Я спрашиваю Донни Рея, как его зовут, где он проживает, когда родился, задаю дежурные вопросы про родителей и семью. Сущие пустяки, все это мы с ним щелкаем, как орешки. Донни Рей отвечает неспешно и глядя прямо в камеру, как я его и наставлял. Все мои вопросы известны ему наперед, как и большая часть из того, о чем может его спросить Драммонд. Юноша сидит спиной к могучему дубу — очень удачный фон. Время от времени он утирает лоб носовым платком, старательно избегая чьих-либо взглядов.