Есть, правда, один типаж, которого привлекать в состав жюри нельзя ни в коем случае. Это белый мужчина, занимающий ответственный пост в какой-нибудь фирме. Это самые смертоносные враги истца в исках по финансовой ответственности. Они подминают остальных присяжных своим авторитетом. Это прекрасно образованные, напористые и прекрасно организованные люди, которые зачастую откровенно недолюбливают адвокатов. По счастью, они, как правило, слишком заняты, чтобы участвовать в работе жюри присяжных. В моем списке таковых всего пятеро, и я убежден, что каждый приведет дюжину причин, чтобы отвертеться от участия в процессе. При иных обстоятельствах, Киплер мог бы их и наказать, однако у меня есть веские основания подозревать, что и Киплер не слишком жаждет видеть таких субъектов среди жюри. И вообще я готов поставить на карту то немногое, чем владею, на то, что его чести будет куда приятнее видеть перед собой побольше шоколадных лиц.

* * *

Думаю, что останься я адвокатом на всю жизнь, я бы со временем придумал и более грязный трюк, но пока большую гнусность даже представить невозможно. Неделями я ломал голову над этой операцией, и наконец несколько дней назад поделился своим дьявольским замыслом с Деком. Мой ассистент пришел в неописуемый восторг.

Коль скоро Драммонд со своей кодлой так увлеченно прослушивают наши разговоры, мы решили устроить им настоящий концерт. Время идет к вечеру. Я сижу в кабинете. Дек заходит в будку телефона-автомата за углом нашего дома. Он звонит мне. Весь спектакль мы тщательно отрепетировали и даже сценарий составили.

— Руди, это Дек. Мне все-таки удалось выйти на Дина Гудлоу.

Гудлоу — белый мужчина, тридцать девять лет, закончил колледж, владеет фирмой, торгующей лицензиями на чистку ковров. По десятибалльной шкале желательности для нас он — полный ноль. А вот для Драммонда Гудлоу — настоящий подарок.

— Каким образом? — спрашиваю я.

— Я застал его на фирме. Он уезжал из города на неделю. Чертовски обаятельный малый. Мы совершенно заблуждались на его счет. Он вовсе не поклонник страховых компаний, со своей — постоянно враждует, считает, что им давно пора преподать урок. Я просветил его насчет нашего дела, и, ты даже не поверишь, насколько он взбеленился. В общем, этот присяжный теперь за нас кому угодно глотку перегрызет. — Дек говорит немного неестественно, но ухо непосвященного вряд ли уловит едва заметную фальшь. Наверное, зачитывает текст по бумажке.

— Да, это приятный сюрприз, — говорю я громко и с расстановкой. Я хочу, чтобы Драммонд не упустил ни слова.