Чудо не свершается.

— Здесь нет раздела «Ю», — уныло и почти нечленораздельно бормочет он.

— Извините, — нарочито громко говорю я. — Я не расслышал, что вы сказали?

— Дело в том, что здесь, м-мм, нет раздела «Ю». — Лафкин совершенно уничтожен. Он убит, раздавлен, но не из-за пропажи раздела «Ю», а из-за того, что попался с поличным. Время от времени он кидает ошалелые взгляды на Драммонда и Андерхолла, словно они способны спасти его. Например, выкрикнут: «Прошу тайм-аут!»

Лео Ф. Драммонд даже не представляет, какую свинью подложили ему его дражайшие клиенты. Сфабриковали руководство, не соизволив известить собственного адвоката. Он шепчется с Морхаусом. Что происходит, черт побери?

Торжественной поступью я приближаюсь к свидетелю со своим экземпляром руководства. Выглядит он точь-в-точь, как и копия, лежащая перед Лафкином. На титульном листе та же дата выпуска: «1 января 1991 года». Оба экземпляра полностью идентичны, за исключением лишь того, что в одном из них раздел «Ю» содержится, а в другом — нет.

— Вы узнаете это, мистер Лафкин? — спрашиваю я, передавая ему джексоновский вариант руководства и забирая свой.

— Да, — еле слышно отвечает он.

— И что это?

— Копия руководства для наших сотрудников.

— А в ней раздел «Ю» есть?

Лафкин шелестит страницами, затем кивает.

— Что вы сказали, мистер Лафкин? — вопрошаю я, прикладывая ладонь к уху. — Стенографистка не в состоянии зафиксировать движения вашей головы.

— Да, есть, — отвечает он.

— Спасибо. А теперь скажите, вы лично удалили раздел «Ю» из моего экземпляра руководства или распорядились, чтобы это сделал кто-то другой?

Лафкин осторожно кладет фолиант на поручни, огораживающие свидетельскую кафедру, затем медленно скрещивает руки на груди. Он смотрит прямо в пол, в какую-то точку между нами. Создается впечатление, что он в полной прострации. Время идет, весь зал, затаив дыхание, ждет его ответа.

— Отвечайте на вопрос! — рявкает со своего возвышения Киплер.

— Я не знаю, кто это сделал, — пищит Лафкин.

— Но вы признаете, что в «Прекрасном даре жизни» утаили часть документов?

— Ничего я не признаю, — лопочет бедолага. — Я уверен, что это какое-то недоразумение.