— Трудно сказать, — отвечает наконец Лафкин; голос его звучит еле слышно. — Нужно время, чтобы разобраться.

— У вас было целых два месяца, — сурово напоминает Киплер; микрофон превосходно передает его голосовые модуляции. Его честь вне себя от возмущения. — Отвечайте на вопрос!

На адвокатов из «Трень-Брень» больно смотреть.

— Меня интересуют три вопроса, мистер Лафкин, — говорю я. — Общее количество полисов по страхованию здоровья, количество заявлений на оплату страховки и количество отказов в выплате страховых премий. Только за 1991 год. Прошу вас.

Вновь шелест страниц. Затем:

— Если я правильно припоминаю, то в этом году у нас было около девяноста семи тысяч полисов.

— Вы не можете свериться с документами и уточнить?

Совершенно очевидно, что Лафкин не может. Он притворяется, что слишком поглощен изучением чисел и не слышит вопроса.

— Вы и в самом деле занимаете пост вице-президента по заявлениям? — поддразниваю я.

— Да! — рычит Лафкин.

— Тогда позвольте мне спросить у вас вот что. Насколько вы можете судить, затребованные мной сведения в этих распечатках имеются. Да?

— Да.

— Так что вопрос только в том, чтобы их отыскать.

— Если вы заткнетесь хотя бы на минуту, то я их найду! — огрызается он, словно загнанный в угол зверь.

— Мне не положено затыкаться, мистер Лафкин.

Драммонд встает со своего места и в знак протеста выразительно воздымает руки.

— Ваша честь, свидетель делает все возможное, чтобы отыскать нужные цифры.

— Мистер Драммонд, в распоряжении свидетеля было целых два месяца на то, чтобы их отыскать. Вдобавок он вице-президент по заявлениям, и должен разбираться в собственных статистических выкладках. Протест отклонен.

— Мистер Лафкин, давайте на минуту оставим эту распечатку в покое, — предлагаю я. — Скажите, каково в среднем бывает отношение числа страховых полисов к количеству заявлений о выплате страховки? В процентах.

— В среднем, количество заявлений составляет восемь-десять процентов от общего числа выданных полисов.