Они все же люди. Нелюди, но люди.

И от этого их деяния во сто крат ужаснее. Различие в вере не оправдывает мусульманина, режущего глотку христианину, но это можно объяснить – не принять – инстинктом выживания племени, оставшимся в крови с давних времен. Но если присмотреться внимательнее, всегда отыщется тот, кто провоцирует резню, потому что это выгодно.

Вот и во всем этом беспределе отыскался такой закулисный кукловод, ради интересов которого целая структура похищает людей и устраивает для избранных пирушки с человечиной в качестве главного блюда. Старик со смешной бородкой.

Хуже всего то, что даже если удастся предать огласке творящиеся здесь ужасы, до этого «серого кардинала» правоохранительные органы не доберутся.

Он преспокойно перенесет эту часть бизнеса в другой уголок страны и будет жить припеваючи. А вот вырвавшемуся узнику придется скрываться. Неудобных свидетелей не любят.

С такими неоптимистичными мыслями стою за спиной Старухи, держа в руках железный обруч с лебедиными крыльями.

Мы находимся в пещере, где проводятся оргии.

Бомжеватые мужички тянут гимн, восхваляя Великую Екатерину.

Все остальные подпевают.

Я единственная из пленников одета в халат, что подчеркивает новое положение. Остальные обнажены, а тела их покрыты толстым слоем краски. От кончиков пальцев ног до макушки. Мужчины чернее ночи, женщины белы, словно изваяния из асбеста. Все лица закрыты масками «домино».

Карлик ради такого случая снял повязку, лишь небольшие прямоугольники пластыря белеют на выбритом участке черепа.

Тишина воцаряется под сводами пещеры.

Великая Екатерина, поддерживаемая под руки Призраками, поднимается на ноги.

Я потягиваюсь следом. Крылья трепещут, создавая иллюзию полета.

– Я рада приветствовать вас на оргии, – произносит Старуха, широко разведя руку. Вислые груди, качнувшись, шлепают по животу.

– Ура, Великой Екатерине! – орет Господин Кнут.

– Ура, ура! – послушно поддерживают его узники.

Дождавшись тишины, Старуха оборачивается к Мордовороту:

– Приведи.

Он скользит за одну из колон и выводит худую девушку. За маской не узнаешь, но судя по крохотной груди и слабо округлившимся бедрам, это самая юная узница. Не помню, как ее зовут.