Карлссон огляделся. На старой фабрике еще оставалось несколько целых окон, но их давно заколотили.

– Здесь часто ходят?

– Нет, – покачала головой Хэккет. – Эта часть канала достаточно тихая, сюда никто не забредает.

– Думаю, поэтому он сюда и пришел.

– Он понял, что игра закончена, – предположила Хэккет.

– Почему вы так считаете?

– В кармане у него нашли письмо.

– Какое письмо?

– Мы положили его в коробку с остальными вещами, которые нашли в карманах. – Она подошла к синему ящику и вытащила оттуда прозрачный файл. – У него обнаружили мобильный телефон, пачку сигарет, зажигалку, ручку и это. Оно было в конверте. Конверт не подписан.

Она вручила файл Карлссону. Инспектор мог прочитать записку, не открывая файл. Он пошел по дорожке, вышел из тени моста. Текст был написан на листочке, очевидно, вырванном из блокнота на пружине. Карлссон узнал крупный, округлый почерк: он его уже видел в подписи под свидетельскими показаниями Рива. Записка была короткой, прочитать ее не составило труда:

«Я знаю, что меня ждет. Я не хочу, чтобы это случилось со мной. Передайте Тэрри мое «прости». Прости, что бросаю тебя, куколка. Она знает, что всегда была для меня единственной. Она не имеет никакого отношения ко всему этому. Но она не станет защищать себя. Скажите ей: я сделал все, что мог. Настало время уйти.

Дин Рив»

Карлссон посмотрел на Мелани Хэккет.

– Он предоставил ей выкручиваться самой, – сказал он.

– Что будем делать? – спросила она.

– Надавим на нее. Она – это все, что у нас есть.

Карлссон позвонил Фриде домой. Рассказал ей о трупе, о записке.

– Мне почему-то никогда не удавалось представить его в зале суда.

– Я не понимаю, что это означает, – признался Карлссон. – Впрочем, я обещал держать вас в курсе. Ну вот, я вам все сообщил.