– Убей ее! – умоляюще проныла Оксана.

– Убей! Убей! – взвизгнула Лолита.

Визг и вопли смешались со стуком и топотом: Белладонна и молчаливая мотоциклистка присоединились к общему гомону, колотя руками по железной плите и стуча каблуками в пол.

– Нет.

Стефания злобно вытаращилась.

– Что значит нет? Или ты больше не Инквизитор?

– Я не знаю, кто я, – медленно ответил он, – но теперь уверен, что Карина больше вам не сестра.

– Почему это?! Глаза разуй, баран тупорылый: на ней наше клеймо!

– Потому что вы уговариваете ее убить.

Он помолчал, чуть нахмурился, вспоминая, и проговорил:

– «Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит. И если сатана сатану изгоняет, то он разделился сам с собой: как же устоит царство его?»[3]

– Что он несет? – прошипела Терция.

– Херню всякую, как обычно, – злобно отозвалась Стефания.

Аркадий Леонидович покачал головой.

– Вам пора возвращаться туда, откуда пришли, дамы. Прощайте.

И вышел из кухни.

– Импотент! – понеслось ему вслед.

– Неудачник поганый!

– Слабак!

– Чтоб ты сдох!