— Джейк, я говорю серьезно. Они запланировали твое убийство.

— Кто?

— Клан.

— Микки-Маус?

— Да. Позвонил вчера, сказал, что-то готовится. Позвонил полчаса назад, сказал, что счастливчиком назначили тебя. Сегодня большой день. Сегодня они будут развлекаться. Утром в Лойдсвилле состоятся похороны Стампа Сиссона, а потом начнется — око за око, зуб за зуб.

— Почему меня? Почему бы им не прикончить Бакли, или Нуза, или еще кого-нибудь, кто больше заслуживает?

— Боюсь, у нас мало времени, чтобы рассуждать сейчас на эту тему.

— Какой способ они изобрели на этот раз?

— Он не сказал.

— А он знает?

— Деталей было мало. Он просто сообщил нам, что они попытаются сделать это сегодня в течение дня.

— Что же остается мне? Сдаваться?

— Во сколько ты уходишь в офис?

— А сколько сейчас?

— Почти пять.

— Мне нужно принять душ и одеться.

— Мы подождем.

В половине шестого утра все трое вошли в офис Джейка и закрыли входную дверь на замок. В восемь под балконом выстроился взвод солдат — они ждали. В окне второго этажа здания суда виднелись две головы — Гарри Рекса и Эллен. Солдаты окружили плотным кольцом Джейка и находившихся по его бокам Оззи и Несбита, вся группа направилась через Вашингтон-стрит к суду. Рыскающие повсюду, как гиены, репортеры явно что-то почуяли и устремились следом.

* * *

В двух кварталах к северо-востоку от центра, у подножия самого высокого в Клэнтоне холма, у давно заброшенной колеи железной дороги, находилась старая мельница. Мимо нее проходила изрытая оспинами рытвин улица, которая после пересечения с Седар-стрит становилась более широкой и более приличной и, устремляясь далее вниз и соединяясь с Куинси-стрит, превращалась в восточную границу центральной площади города.