Четверг, 6 января, лесной массив Шо, 7 часов утра

Жоашим сжимает в своей руке один-единственный цветок.

Уже рассвело, и он без труда находит нужное место. Этот лес он знает как свои пять пальцев.

Сегодня — годовщина Орелии.

Это был последний из его ангелочков. Это была последняя добыча сидевшего в нем неистового голодного зверя, который затем уснул и с тех пор ни разу не просыпался. Не просыпался благодаря огромному количеству медикаментов…

«Ну вот я почти и пришел», — думает Жоашим.

Он никогда не забывает, где именно находится та или иная могилка, которую он когда-то вырыл своими собственными руками.

Еще несколько шагов — и Жоашим оказывается возле невидимого надгробия. И тут вдруг он на несколько секунд ошеломленно замирает, словно превращается в каменное изваяние, стоящее среди деревьев. Сердце сжимается от охватившего его ужаса.

Кто-то осмелился осквернить могилку его драгоценного маленького ангелочка… В этом не может быть никаких сомнений: кто-то совсем недавно перерыл на могилке всю землю. Хотя эта земля потом, скорее всего, снова была утрамбована и ее поверхность даже успело прихватить инеем, он отчетливо видит, что в ней кто-то ковырялся.

Он не может ошибиться — как не может ошибиться и в том, что Орелия похоронена именно здесь.

Да, именно на этом месте, между двумя величественными деревьями, возвышающимися возле причудливого по форме валуна, Орелия навсегда распрощалась с небом и со звездами.

Его пальцы выпускают цветок, и тот падает на побелевшую от инея землю.

Жоашим опускается на колени и прикасается дрожащей рукой к месту, на котором он когда-то совершил преступление.

В течение нескольких долгих минут он стоит на коленях, потрясенный тем, что здесь недавно побывал кто-то другой…

И вдруг негромкий звук, раздавшийся за спиной, заставляет Жоашима обернуться.

Его несимпатичное лицо перекашивается, а глаза едва не выкатываются из орбит.

Прямо ему в лоб направлен ствол пистолета. Чтобы молить о пощаде, Жоашиму даже не надо становиться на колени — они так уже на них стоит. Стоит и дрожит, как осиновый лист на ветру.

— Не надо!..