— Может, мы и ошибаемся. О деталях взрыва он вам рассказывал?

— И опять, губернатор, я вынужден промолчать. Всю ответственность Сэм берет на себя.

— Тогда о каком помиловании мы говорим? Если преступник утверждает, что действовал в одиночку, чем я могу ему помочь?

— Помогите не убийце, а старику, которому в любом случае осталось не так уж много. Помогите ему, потому что этим вы совершите правое дело, потому что в глубине души вы сами этого хотите. Такой поступок требует мужества.

— Он меня ненавидит, верно?

— Да. Но все меняется. Подарите Сэму жизнь, и он станет самым искренним вашим сторонником.

Улыбнувшись, Макаллистер развернул полоску жевательной резинки.

— У вашего деда и вправду помутился рассудок?

— Наш эксперт уверен, что да. Мы с Гудмэном попытаемся убедить в этом и Слэттери.

— Понимаю. Но как в реальности? Вы провели рядом с Сэмом немало часов. Отдает он себе отчет в происходящем?

Сейчас откровенность может только навредить, подумал Адам. В конце концов, Макаллистер — не друг, не советчик.

— Он здорово сдал. Честно говоря, сомневаюсь, чтобы после всего лишь месячного пребывания на Скамье человек не потерял рассудок. Сэм попал в Парчман достаточно пожилым, и сейчас деградация налицо. Поэтому-то он и отказывается от интервью. В данный момент состояние деда вызывает только жалость.

В устремленном на собеседника открытом взгляде губернатора не было и тени недоверия.

— Какие у вас планы на завтра? — спросил он.

— Еще не решил. Все зависит от Слэттери. Я рассчитывал провести вторник с Сэмом, хотя, может быть, придется побегать.

— Вот номер моего личного телефона. Обязательно позвоните.

* * *

Отправив в рот ложку бобов, Сэм поставил поднос на край койки. Сквозь прутья решетки за ним наблюдал туповатый страж. Замкнутая в крошечном пространстве камеры, жизнь и без того давно стала мукой, но ощущать себя объектом пристального интереса постороннего, насекомым, было просто невыносимо.

Часы показывали шесть — время вечернего выпуска новостей. Кэйхолл включил телевизор. Что говорит сейчас о нем мир? Передача из Джексона началась с сообщения о слушании, которое назначил федеральный судья Флинн Слэттери. На экране появился молодой человек с микрофоном. Он стоял возле здания суда. Взволнованным голосом репортер оповестил зрителей, что слушание ненадолго отложено, а участники собрались в кабинете его чести. По утверждениям защиты, ослабленный разум не позволяет мистеру Кэйхоллу осознать сущность предстоящей экзекуции. Процедура слушания начнется с минуты на минуту, и сказать, к какому выводу придет судья Слэттери, сейчас невозможно. Репортера сменил ведущий: в Парчмане все готово. Следующий сюжет был снят у ворот тюрьмы. Крупным планом камера показала обочину автострады с десятками припаркованных автомобилей и цепочку национальных гвардейцев, которые безучастно взирали на шествовавших по кругу куклуксклановцев с плакатами в руках. Ведущий пояснил, что это не все, выразить солидарность с Сэмом Кэйхоллом сюда прибыли члены и других экстремистских группировок: нацисты и скинхеды.