Он участливо взглянул на Кавычко, спросил:

— Что, Владимир Александрович сегодня не в духе?

Кавычко дико посмотрел на него, не ответил, и выбежал в коридор.

* * *

Выждав несколько минут, Густых вышел в приемную. Тускло взглянул на «секретаршу» в погонах.

— Съезжу на место позавчерашней трагедии, на Черемошники.

Подполковник подпрыгнул, схватился за чудовищных размеров трубку еще более чудовищной военной рации образца начала 60-х годов.

— Охраны не надо, — сказал Густых. — Там всё равно за каждым памятником по фээсбэшнику торчит.

— Не могу я вас так отпустить, Владимир Александрович, — сказал подполковник и слегка покраснел. — Приказ есть приказ: сопровождать везде и всюду.

— А если я по дороге к любовнице заехать хочу?

Подполковник покраснел еще больше, набычился и повторил:

— Сопровождать!

— И в сортир, конечно, тоже… — вздохнул Густых.

— До дверей. Туалет должен быть заперт на ключ, а перед вашим посещением в нем должна быть произведена тщательная проверка! — без запинки выпалил подполковник, словно читал невидимую инструкцию.

Густых покачал головой.

Подполковник был уже не красным — багрово-синюшным.

Помолчали.

— Не могу я нарушить инструкции, Владимир Александрович! Не могу! — почти плачущим голосом выдавил подполковник. — Вы и так без телохранителя в машине, а если еще и без сопровождения? Не дай Бог что случится, — хотя бы небольшое ДТП, — с меня же голову снимут!

Густых наморщил лоб, словно обдумывая что-то. Наконец повернулся к двери и уже на выходе, вполоборота, спросил: