— А, да. Буду.

Берк взяла конверт с многотомника энциклопедии, куда его положила. Разорвав его — осторожно, чтобы не повредить письмо, она поняла, что ее пальцы отпечатались на нем типографской краской сорокалетней давности. Чэппи отступила, чтобы не мешать, остальные продолжали тихо изучать давно умершую контркультуру, и из двухстраничного письма, наверняка напечатанного на компьютере в кабинете, Берк услышала голос своего отчима:

«Дорогая Берк, надеюсь, тебе понравилось. Я нашел их много лет назад на одном складе в Сан-Франциско и хранил для тебя. Думаю, что сейчас меня уже нет. Ха-ха. На самом деле у меня не было предчувствия, когда именно это случится. Было ощущение, что мое время кончается. Песочные часы пустеют, как в той „мыльной опере“, что смотрит твоя мама. В моих часах песок пересыпался почти весь. Я не музыкант и не специалист в музыке и не могу сказать, что все это современное меня хоть сколько-нибудь волнует. (Слова „все это“ не означают неуважения:) Я был очень консервативным юношей — Университетский Припев, Яблочный Пирог и все такое прочее. За Никсона голосовал — сама понимаешь.) Но что такое „Роллинг стоунз“, я знал. Я читал некоторые из этих выпусков от корки до корки, и они меня заставили понять, как я тобой горжусь. Я знаю, ты не слишком хотела, чтобы я был поблизости или ходил на твои выступления, и я это понимаю, но надеюсь, что ты мне дашь шанс высказаться. Ты можешь посмотреть на это и увидеть, во что ты вошла. Мир, который ты выбрала для жизни. Я думаю, ты его выбрала, но, может быть, он выбрал тебя? Я думаю, ты должна знать, если еще не знаешь, что ты — гражданка благословенного волшебного мира, хотя иногда благословения кажутся проклятиями, и не слишком много волшебства удается найти в грязном номере захолустного мотеля. (Твоя мама немножко просветила меня насчет того, что такое Дорога. Насколько это доступно такой размазне, как я :) Я помню, как мы ходили на Битву Оркестров в августе девяносто шестого. В концертном зале».

«Дорогая Берк, надеюсь, тебе понравилось. Я нашел их много лет назад на одном складе в Сан-Франциско и хранил для тебя. Думаю, что сейчас меня уже нет. Ха-ха.

На самом деле у меня не было предчувствия, когда именно это случится. Было ощущение, что мое время кончается. Песочные часы пустеют, как в той „мыльной опере“, что смотрит твоя мама. В моих часах песок пересыпался почти весь.

Я не музыкант и не специалист в музыке и не могу сказать, что все это современное меня хоть сколько-нибудь волнует. (Слова „все это“ не означают неуважения:) Я был очень консервативным юношей — Университетский Припев, Яблочный Пирог и все такое прочее. За Никсона голосовал — сама понимаешь.)