– Умышленный поджог – это типичный индикатор психологических проблем, и если родители его били… Мы можем взглянуть на отчеты?

Я открыл дверь и вылез наружу:

– Над этим уже работают.

Она сунула бумаги в сумку и пошла вслед за мной к дому, который огораживала бело-голубая лента с надписью «ПОЛИЦИЯ». На подходе нас перехватил прыщавый офицер, которого мы встретили в понедельник. Он вытаращил глаза и встал по стойке «смирно».

– Шеф.

– Вы сегодня без пирожков, констебль Хилл?

Его рука взметнулась вверх и стряхнула невидимые крошки с груди желтого флуоресцентного жилета.

– Простите, сэр. – Облизал губы. Потом бросился поднимать ленту ограждения, чтобы Элис могла нырнуть под нее.

Я кивнул в сторону дома:

– Нашли что-нибудь?

Он наклонился ко мне и снизил голос почти до шепота:

– Брелок для ключей с пластиковым младенчиком. Лежал у самой двери во двор.

Другой констебль заставил нас зарегистрироваться, прежде чем войти в дом.

Внутри дома почти все поверхности были покрыты тонкой пленкой серебристой или черной пыли, на фоне которой выделялись чистые прямоугольники – в тех местах, где с помощью липкой ленты снимались отпечатки пальцев. В замке никто не ковырялся, на дереве не было никаких царапин.

Откуда-то сверху громкие голоса.

– Вы не здесь должны находиться, а на улице, ее искать!

– Мы делаем все, что можем, сэр, пожалуйста, вам нужно успокоиться, о’кей? Дышите глубже.

В гостиной тоже никаких следов взлома, да и на кухне. На сушке стояли чашки с тарелками, тоже покрытые порошком для снятия отпечатков пальцев. Окно выходило в сад размером с почтовую марку, в одном углу кормушка для птиц, в другом – сушка для белья.