Матиас улыбнулся:

— Позже. Пока это не нужно.

У Сузанны возникло ощущение, что она допустила какую-то ошибку. Не прошло и пяти минут, как разговор, на который она отвела два часа, уже закончился. Она посмотрела на коллег, но те ни в коей мере не были смущены, наоборот — торжествующе улыбались.

— Сейчас мы распечатаем протокол и дадим его вам на подпись.

— Извините, но это еще не все.

Сузанна вспыхнула:

— Я слушаю.

— Я совершил еще одно убийство, о котором вы не упомянули, а это, как я считаю, достойно сожаления. Однако, возможно, причиной является то, что данное убийство было атипичным и не соответствовало моему индивидуальному почерку.

Сузанну бросило в жар. Теперь он демонстрировал, кто здесь главный.

— О чем речь?

— Я ударил сковородкой шеф-повара ресторана «Раутманнс» господина Клеменса Маевски так, что он потерял сознание, после чего зажарил его в автоматической печи.

У присутствующих отнялась речь. Естественно, Сузанна слышала о необычном, отвратительном убийстве в кухне берлинского ресторана, но никто не догадался связать его с убийствами гомосексуалистов.

— В тот вечер я довольно подробно и долго беседовал с Маевски. Мы выпили по пиву, и у нас возникли очень острые разногласия. Бокалы, наверное, уже заметили и исследовали ваши трасологи. На одном из них найдется моя, к этому времени вам уже хорошо известная, ДНК. Я был с Маевски в кухне, и я был последним. Повара уже ушли.

Все молчали.

Матиас сделал вид, что задумался.

— Да, мне кажется, это все, — сказал он медленно. — Если я припомню что-нибудь еще, то обязательно вам сообщу.

Немного погодя он снова оказался в своей камере, расслабился и стал думать о том, что произошло.

Он вспомнил мать, красивую, элегантную Генриетту, и ее прекрасную смерть, которая была чем-то совершенно особенным.

Это была его маленькая драгоценная тайна, которую он навсегда сохранит для себя.