– Вечер двадцать второго, Абигэль.

Она лишилась дара речи. Как это может быть? Увидев ее в такой растерянности, Фредерик сжалился и все ей рассказал: про педопорнографические картинки, обнаруженные вчера в ноутбуке Жантиля, аккаунт Леа на «Фейсбуке», связь с Фредди, который планировал похитить ее дочь.

По мере этих откровений Абигэль казалось, что она все глубже погружается в пучину.

– Похитить Леа? Нет, Фред. Это… это неправда.

– Мы легли вчера вечером, ты очень разволновалась из-за этих открытий, но быстро уснула после лекарства. Эту татуировку ты, наверно, сделала по пути из казармы, не хотела забыть… Сегодня утром я ушел на работу, как обычно. Все было хорошо, ты еще была в кровати, но уже проснулась. Я сказал тебе, что позвоню, если будет что-нибудь новое о содержимом компьютера Николя Жантиля, но эксперты над ним еще работают. Ты действительно ничего не помнишь?

Она прислонилась к стене, обхватив голову руками.

– Ничего, ничего!

Абигэль дрожала всем телом. Фредерик взял ее за руку:

– Пойдем, тебе надо чего-нибудь поесть. Ты вся белая.

– Я должна записать свой сон, пока все не забылось.

Абигэль бросилась к своей новой тетради снов. Она опомниться не могла после откровений Фредерика: половина дня 21-го и весь день 22-го совершенно стерлись из ее памяти. «Фейсбук», Леа, Фредди… Абигэль записала все, что помнила. Роща возле аэропорта (Лескен?), наркотики, усач, пришедший за чемоданом… Он говорил о маячке. И она помнила несколько слов отца, который давал понять, что авария 6 декабря была запланирована.

Почему, почему, почему?

Кроме визита к Жизели, что последнее она помнила? Она не знала. В голове крутилась песня California Dreamin’. Она включила компьютер, посмотрела историю в Интернете, нашла свои поиски об инкубах и суккубах. Вспомнила мучения Виктора, серое лицо Жантиля в психиатрической больнице… Заглянула в почту. Новых сообщений не было, только две-три рекламы. Она встала и спустилась в подземный паркинг, не предупредив Фредерика. Когда тот пришел следом, она уже успела забраться под машину и вылезла с перепачканными смазкой руками.

– Я хотела проверить, есть ли маячок…

Она почти извинялась перед ним. Он ушел, не сказав ни слова, а Абигэль так и осталась сидеть, несчастная, на полу паркинга. Что она делала весь день, пока Фредерик был на работе? Действительно ли ездила в этот лес? Она посмотрела на свои раскрытые ладони, на черные от смазки ногти. Во сне она рыла землю и выкопала наркотики.

Еще одна идея пришла ей в голову, она встала и полезла в машину. Навигатор, последний маршрут: поездки в сторону аэропорта нет. Ей хотелось одного: раздавить горящий кончик сигареты о свою руку. Чтобы причинить себе боль. Чтобы доказать себе, что она существует. Аби поднялась в квартиру и заглянула в свою записную книжку, но и это не дало ничего нового. Фредерик сидел за столом с ведерком мороженого в руках. Он заглатывал карамельный пломбир, как страдающий булимией, не разбирая вкуса, выскребая стенки ведерка, чтобы не потерять ни грамма сладкого. Ему было нехорошо, Абигэль это видела. Она подошла, хотела его обнять, но удержалась и направилась в кухню.