– По совету психолога я записала его на уроки музыки. Он проводит там по два часа трижды в неделю, – ответила мать. – Ему очень нравится. Он выбрал контрабас, не знаю почему, но теперь вся его жизнь в этом инструменте. Ему там хорошо. Он снова становится самим собой. – Она посмотрела на часы. – Я вас предупреждала, через сорок пять минут мне надо идти за ним. Я больше никогда не оставляю его одного на улице.

– Не беспокойтесь, – ответил Фредерик. – Мы пришли задать вам только один вопрос. Подумайте и скажите нам, говорит ли вам о чем-нибудь имя Николя Жантиль.

Беатрис сидела на краешке кресла, наклонившись вперед. Абигэль следила за каждой переменой в выражении ее лица, за каждым жестом. Мать Виктора подняла глаза, посмотрела налево, вспоминая, потом покачала головой:

– Нет, ничего.

Абигэль вывела на экран своего телефона фотографию Джоша Хеймана/Николя Жантиля и протянула своей собеседнице. Та нахмурила брови, надолго задумалась.

– Теперь, когда вы его показали, мне кажется… кажется, что я его где-то встречала. Смутно припоминаю. А кто это? Это он похищал детей?

– Нет, это не он. Но у нас есть все основания полагать, что вы встречались с Николя Жантилем летом две тысячи второго, когда вы забеременели Виктором.

Беатрис снова всмотрелась в фото и долго молчала.

– Да, да, теперь я вспомнила. Я была воспитательницей в детском лагере, в ущельях Тарна, в Пиренеях. Это было в Вилларе, кажется, что-то в этом роде. Он работал там поваром. Боже мой, и правда это он. Мы…

Она прижала правую руку к губам, как будто ее вдруг осенило.

– Вы думаете, что он может быть отцом Виктора?

Абигэль забрала у нее телефон.

– А вы?

Беатрис стиснула руки, зажала их между колен. Она нервничала и старалась не смотреть в глаза собеседникам. Абигэль добавила:

– Когда мы были у вас после похищения Виктора и спросили, кто его отец, вы признались нам, что у вас были отношения со многими мужчинами в то лето и вы не знаете, от кого забеременели. У вас были мужчины в лагере, возможно, и после него. И Николя Жантиль был в их числе.

– Да, у меня были разные связи, по большей части короткие. Я гуляла, это же были каникулы. И потом, я вам уже говорила, я… мне нравилось спать с парнями, и я особо не предохранялась. Но в лагере был только он. Мы были вместе несколько дней. Недельку, не больше.

– А кто был в курсе? Другие воспитатели, персонал, дети? – спросил Фредерик.

– Дети были маленькие, по пять лет. Но да, все, конечно, знали. Вы же понимаете, как это бывает в лагерях…

Фредерик откинулся в кресле и почесал подбородок.