– Ты моя дочь, – Морт делает шаг вперед. Его осунувшееся лицо кажется мне таким родным и знакомым, и я вдруг понимаю, что верю в него и в себя, – помни об этом, всегда помни.

«Помнить о том, что я – исключение», – вдруг проносится в моей голове, и внезапно от придавленных к столу рук исходит невероятное тепло. Волна бежит вперед, охватывая тарелки, коробку из-под пиццы. В мгновение ока стол покрывается трещинами, меняет цвет, затем прямо на глазах гниет картонная коробка, а пицца покрывается плесенью.

Дьявол и Норин одновременно оборачиваются ко мне.

– Ари… – хрипит тетя Норин, пошатываясь, а на лице Люцифера появляется незнакомое мне выражение: растерянность. Дьявол смотрит на мои ладони, сверкая ядовито-красными глазами, а затем принуждение теряет силу, и все, кто находится за столом, отскакивают в стороны.

Я же остаюсь на месте, наблюдая, как предметы вокруг меня стареют, сморщиваются и превращаются в негодный мусор.

Третий дар. Теперь я могу контролировать дыхание, могу забирать жизненную силу.

– Нет, – Люцифер вскидывает руку, намереваясь завершить начатое. Но когда я поднимаю ладонь, останавливается, как и тень, направленная в мою сторону.

Я медленно встаю на ноги. Он не должен был приходить, не должен был заставлять нас выбирать, бояться и терзаться в сомнениях. Он должен уйти. Чувствую, как сила во мне трансформируется в черную тень, которая тянется к Дьяволу.

– Убирайтесь из моего дома.

Люцифер скалит белоснежные зубы.

– Мало сил, моя дорогая Ариадна, но потенциал огромный, – он шипит словно змея и приближается ко мне, оттолкнув черную завесу.

– Глупая, – выплевывает Дьявол, – у людей никогда не было власти ни над жизнью, ни над смертью. – Его голос грохочет на весь дом, сбивая всех звуковой волной.

На ногах остаюсь только я, но от звенящего напряжения из носа начинает идти кровь. Я не должна сдаваться. Не должна отпускать тень и ломать барьер. Я должна сопротивляться, хотя бы из последних сил.

– Убирайтесь, – кричу я, – убирайтесь вон!

– Я никуда не уйду, Ариадна, – Дьявол делает шаг вперед, и за ним тянется черная тень, – или ты уйдешь со мной.

– Нет.

– Ты так устала сопротивляться, так устала бороться, дорогая. Просто отпусти это.

– Не могу, нет!

– Сколько можно сражаться? И ради чего? – Его красные глаза горят, он продвигается еще ближе, маня за собой весь мрак, что таится в комнате. Я чувствую, как дрожат колени, как сводит желудок, но стою, стою… – Родные тебя боятся, а друзья тебе завидуют. Люди тебя не понимают. Ты им чужая, такая одинокая…

– Хватит, замолчи!