— А вы что, все их уже прочитали? — почтительно скривил губы Уздечкин.

— Нет, юноха! — с назиданием произнес книжник. — Я их напихал! Это вхе мои книги! Предхтавьте хебе! Читать умеете? Леонард Стозорцев. Это я! И это только часть моих произведений. Их у меня ехе хтук двадцать наберетхя! Но вы не подумайте, что там про вах очень много! Но хато хамое главное!

— Да мы же с вами не знакомы! — отпрянул Уздечкин. — Как вы про нас могли написать? Вы что, про нас что-нибудь знаете?

— А кто же вы, увахаемые, как не чахтные охранники? — Леонард утвердил вопросом свое знание о молодых людях. — А куда, хкахите на милохть, теперь деватьхя таким хдоровым и малочитаюхим юнохам? Или в охранники, или в бандиты! Как будто мехду этим мохно уловить рахницу!

— Да нет, вы не правы, — продолжил диалог Еремей. — Мы, наоборот, боремся с криминалом. Ну, мы, конечно, не то что менты или фээсбэшники, нет, мы так, где-то ближе к пацанам, но не бандиты.

— Конечно-конечно, ко мне тут ухе подходили двое таких молодцов! — Стозорцев оценивающе посмотрел на фигуру Уздечкина. — А я вхе хразу понял: их ко мне их книхного магахина направили, хтобы я им торговлю не хрывал! Да и вах кто и хачем похлал, я тохе, молодые люди, хнаю! А ехли мы еще немного пообхаемхя, то я вам хмогу хкахать, кто ха вами хтоит, хто вам платит вахи хто — хто пятьдехят бакхов.

В тот раз ребята вдоволь потрепались с Леонардом, и он даже оставил им свой домашний телефон с предложением продолжить общение. Позже они сталкивались с писателем в разных точках города, и вот он даже пригласил Сидерома на какую-то конференцию, но это могло интересовать уже только одного из молодых друзей, потому что Уздечкина все-таки больше привлекали единоборства.

Молодые люди остались для увлеченного торговлей Леонарда незамеченными и двинулись по 6-й линии в сторону Малого проспекта.

— Слушай, а ты у Марика, кажись, уже был в гостях, да? — спросил Еремей.

— Ты знаешь, я был у него один раз, и у меня создалось о его школе очень странное впечатление, — улыбнулся Геродот.

— А что так? С элементами содомии? — засмеялся Уздечкин.

— Ну как тебе сказать? Я думаю, не без того, только все это внедряется исподволь. Семечек хочешь? — Сидеромов протянул спутнику бумажный пакет. — Я вообще не очень понимаю принципа уподобления людей животным. Казалось бы, человек — высшее создание на земле, подобие Божие, и вдруг какие-то там змеи или обезьяны!

— Спасибо! Отсыпь немного. Все-все, хорош! У меня от них чего-то глотка болит! — Еремей сомкнул свою ладонь и переправил семечки в карман куртки. — Да, в этом ты совершенно прав! Вон князь Волосов ни о каких зверях не рассказывал, а как работает? Как он на «Людоед-шоу» классически шестнадцать бойцов разложил? Если бы не эта ложная тревога по заминированию, он бы, наверное, еще чего-нибудь показал. А ты, кстати, не в курсе, кто эту провокацию сотворил?