– Даже на пять секунд не положу, – сказала Харпер. – И вот что, Минди. Что, если у тебя опять воспалится мочевой пузырь?

Минди взглянула испуганно, словно ожидая удара.

Харпер готова была выругаться, но только вздохнула и произнесла:

– Не важно. – И скользнула обратно в палату.

Все-таки злобные замечания были не в ее характере. В те пару раз, когда она говорила людям действительно гадкие вещи, во рту надолго оставался мерзкий привкус. Похуже, чем у камня.

3

Новую порцию нервотрепки – и еще хлеще – Харпер получила на следующий вечер, за завтраком.

Вдоль стены кафетерия уже выстроилась очередь, когда Харпер вышла из темноты с тающим снегом в волосах. От лазарета она почти бежала, подгоняемая визгливым ветром. Ушей она не чувствовала, а от запаха кленового сиропа и овсянки разгорелся аппетит.

Половина лагеря уже сидела за столом, и комната гудела от разговоров и лязганья ложек по мискам. Было шумно, так что Харпер не сразу услышала Гейл Нейборс и не понимала, что кто-то к ней обращается, пока Джиллиан Нейборс не пихнула ее в бок, чтобы привлечь внимание.

Близнецы Нейборс стояли позади Харпер, плечом к плечу. Они были в одинаковых красных свитерах – очень неудачный выбор, поскольку на память сразу приходили Штучка Один и Штучка Два из «Кота в шляпе» доктора Сьюза.

– Алли вчера не ела целый день, – сказала Гейл. Харпер была уверена, что это Гейл – та, у которой острый подбородок.

Харпер отвернулась от сестер.

– Не хочет есть, ее дело. Никто не заставляет ее голодать.

Одна из сестер дернула Харпер за рукав – пришлось обернуться.

Джиллиан смотрела ничуть не дружелюбнее Гейл, поджав губы. Она несколько дней не брила голову, и скальп посинел от щетины.

– А правда, что вам достаточно пожертвовать всего получасом времени, чтобы все исправить? – спросила Джиллиан.

– И еще собственным достоинством.

Сестры промолчали. Харпер снова отвернулась. Очередь медленно продвигалась.

– И вправду упертая сучка, – тихо сказали сзади.

На этот раз Харпер не стала оборачиваться.