Я попыталась их успокоить. Сказала, что они не натворили ничего, что следует искупать. Харпер, это же просто дети. Но потом Чак Каргилл услышал шум и подошел поближе. Он один из друзей Алли, они примерно ровесники. Разумеется, дозорный. И он сказал: замечательно, что они хотят покаяться, как большие дети, и если хотят, он даст каждой по камешку на десять минут – и это их очистит. Он дал им два камешка, и они сосали их все чтение с таким видом, как будто Каргилл дал им леденцы.

И знаете, Харпер, что хуже всего? Как только кончилось чтение, Огден подбежал к Чаку Каргиллу и объявил, что прячет комиксы под кроватью, и спросил, можно ли ему тоже покаяться. К концу занятий половина детей держали камешки во рту… и, Харп, они сияли. Их глаза сияли. Как будто они пели вместе.

– Окситоцин, – пробормотала Харпер.

– Оксиконтин? Это ведь обезболивающее?

– Что? Нет. Не важно. Забудьте.

– Вы не ходили сегодня утром в церковь, – сказала Рене.

– Монтировала питательную линию для отца Стори. – Харпер кивнула на старика. Пластиковый пакет с яблочным соком свисал со стойки торшера у кровати. Трубка делала две мертвых петли и исчезала в ноздре пациента.

Рене сказала:

– Без отца Стори все изменилось.

– Как изменилось?

– Раньше, когда все входили в Свет, было… ну все говорили, что это как будто чуть поддаешь, правда? Будто сделал несколько глотков действительно хорошего красного вина. А теперь – как будто все прихожане хлебнули дешевого грязного самогона. Поют хрипло для себя, а потом просто… жужжат. Стоят, качаясь, и жужжат, и глаза горят.

– Жужжат? – переспросила Харпер.

– Как пчелы в улье. Или как мухи над трупом сбитого на дороге животного. – Рене вздрогнула.

– И с вами так же?

– Нет, – сказала Рене. – Я не смогла присоединиться. И Дон Льюистон не смог. И еще некоторые. Не знаю, почему.

А Харпер подумала, что она-то знает. Впервые прочитав в блокноте Гарольда Кросса об окситоцине, она вдруг представила солдат в пустыне и горящие в ночи кресты. Тогда она не поняла, какая тут связь. Но теперь сообразила. Окситоцин – наркотик, которым тело награждает человека, получившего одобрение племени… даже если твое племя – ку-клукс-клан или команда морпехов, измывающихся над узниками в Абу-Грейб. Если ты не часть племени, ты не получишь вознаграждения. Лагерь делился, органично, естественно – на тех, кто включен, и тех, кто представляет угрозу.

Рене, с несчастным видом глядевшая в угол комнаты, сказала отсутствующим голосом:

– Иногда даже кажется, что лучше уж просто…