Горящая рука с неба пропала, хлопнув по земле, и оставила только опаленную траву и дымящуюся каменную скамью, под которой прятались, обнявшись, Кэрол и Майкл.

– Но как? – спросила Харпер. – Кто?..

– Ник, – ответил Пожарный.

Только что прихожане Кэрол Стори сияли вместе, в светлой гармонии ярости и торжества, но теперь никто не светился, и они тыкались друг в друга с грацией ополоумевших бычков. С севера, со стороны лазарета, в людском монолите образовалась брешь. Люди оглядывались и, увидев, что приближается к ним, бежали прочь. Двадцатидвухлетний Билл Хетворт, бывший студент технического вуза, проживший в лагере четыре месяца, увидел того, кто шел к нему, и мочевой пузырь не выдержал – на джинсах спереди появилось темное пятно. Четырнадцатилетняя Кэрри Смолс, всего три недели пробывшая в лагере Уиндем, упала на колени и залепетала «Отец наш неместный, да синица имя твое».

К ним шел Ник: голова охвачена огнем, глаза – яркие угли, руки ощетинились горящими когтями, и шлейф черного дыма позади.

6

Людское море расступалось перед Моисеем в огненной мантии. Теперь он уже сверкал не так страшно. Голубой венец над его головой угасал, меняя оттенки – изумрудный, бледно-желтый, – и наконец исчез облаком белого дыма. Однако глаза по-прежнему полыхали горячими углями.

– Идем, – сказал Пожарный. – Нафа офередь. – Шипящие звуки сопровождались брызгами крови с разбитых губ.

Харпер и Алли подхватили Пожарного с двух сторон и подняли на ноги. Он не мог ни стоять ровно, ни идти, так что сразу начал заваливаться вперед. Харпер и Алли удержали его, и он обнял их за плечи.

– Давайте за Ником, – сказал Пожарный. – Он напугал их. Они его боятфа даже больфе меня.

Однако он успел сделать с помощью Харпер и Алли всего два шага, когда послышался вой автомобильной сирены, громоподобный «врум-врум», который будто пронзил Харпер грудь. Она застыла и, оглядевшись по сторонам, уставилась на дорогу, сбегающую по гребню холма.

Две фары, ярко-голубые ксеноновые фары, вспыхнули ледяным взглядом над громадным снежным плугом.

Фары осветили человека, стоявшего в восьми футах от грузовика – человека в грязном свитере с северными оленями. От петли на его шее волокнистый шпагат тянулся к решетке за плугом. Руки человека были связаны за спиной. В свете фар легкие седые пряди казались стальными нитями.

Свет фар озарил и Марка Маззучелли, который был ярдах в пятидесяти. Мазз шагал посреди грунтовки, явно решив, что вдоволь насладился прелестями лагеря Уиндем и пора уходить на более тучные пастбища. Когда вспыхнули фары, он сделал последний неуверенный шаг и замер.