Он снова взмахнул лопатой, но Харпер успела оттолкнуться пятками. Штык лопаты разрезал туман, оставив за собой полоски дыма.

– Когда-то я думал, что ты станешь моей музой, – сказал Джейкоб и засмеялся странным неуместным смехом. – Я думал – ты вдохновишь меня! Что ж, в конце концов вдохновила. В конце ты показала мне мое настоящее призвание: тушить огонь. Я такой бравый пожарный, я тушу пожары еще до их возникновения. Ясно? Ты все же стала моей музой!

Никакая я не муза, подумала Харпер, да и он никакой не писатель; и ей было нисколько не жаль. Что бы ни искал Джейкоб – вину или вдохновение, – в любом случае ей отводилась роль топлива. Она была для него чем-то, что нужно жечь.

– Твой приятель жив еще? – спросил Джейкоб, кивнув на пожарную машину. – Хорошо бы он был жив. Я отрежу твою голову и брошу ему на колени, прежде чем убить его. Пусть посмотрит еще раз на твое лицо и назовет твое имя. Пусть знает: он не сохранил то, что отнял у меня.

Харпер начала петь про себя без слов. Левая кисть зашипела, задымилась и окуталась светом. Харпер подняла руку, но Джейкоб ударил ее лопатой, и пламя погасло. Харпер вскрикнула от боли.

– Он еще и фокусам тебя научил? – спросил Джейкоб. – Не только отсасывать ему? Жаль, он не научил тебя не играть с огнем. В твоем возрасте женщина должна помнить, чем это может кончиться, миладевочка. Дети, которые играют с огнем, в конце концов сгорают. Сгорают дотла.

Харпер его не слушала. Она смотрела мимо. Сердце бешено колотилось, толкая кровь, дышать было тяжело.

– На меня смотри, – рявкнул Джейкоб. Он кончиком лопаты уперся в подбородок Харпер и поднял ей голову, заставив взглянуть ему в глаза. – Я с тобой говорю, миладевочка. Ты слышала меня? Ты вообще меня слушаешь? Маленькие девочки не играют с огнем. А то будет больно.

– Да, – прошептала Харпер. – Ты прав. Мне очень жаль, Джейкоб.

Он подозрительно прищурился и начал поворачивать голову.

Но огненная женщина уже преодолела половину расстояния между машиной и Джейкобом. Женщина была ростом с самого Джейкоба, длинные волосы тянулись за ней, желтые и красные. Она была нагая – в каком-то смысле, ведь ее колеблющиеся формы казались созданными из малинового шелка. Только глаза горели голубым пламенем газовой горелки. Женщина оставляла следы – пятна красного пламени.

– Мама? – крикнула Алли в тридцати футах от них. Она все-таки спустилась и теперь стояла, держа Ника за руку. Голос звучал тихо и изумленно.

Огненная женщина метнула топор из пламени. Он возник внезапно, когда она взмахнула рукой. Топор попал Джейкобу в лицо, и тот закричал – пламя разлилось по лицу и волосам. Женщина отвела руку назад – и в ее ладони из ниоткуда возник новый топор. Она метнула его, приближаясь. Второй топор попал Джейкобу в грудь – грязная, промасленная футболка вспыхнула. Джейкоб ринулся к женщине, но он ничего не видел из-за дыма, окутавшего голову. Женщина шагнула в сторону, как тореадор. Джейкоб споткнулся и упал на одно колено.