– Ты жива?
– Да!
– Значит, толк есть, – сказала Харпер и замолчала. У нее начались схватки – сильные. Внутренности сжались, расслабились и сжались снова. А она ведь всегда мечтала рожать в воде. Было такое модное поветрие совсем недавно.
Они пели «Ложку сахара» во второй раз, когда «Мэгги Этвуд» окончательно ушла под воду, – с прощальным громким шипением, громадным клубом дыма и шумным бульканьем.
Они запели песню Трубочиста. А когда забывали слова, выдумывали на ходу.
– Дым полезай, дым полезай прямо в насос, в воде бултыхаться – это отсос, – орала Алли.
– Целуй меня в губы, и сам себя в зад, – пропела Рене.
– Смотрите, – сказала Харпер.
Ник светился сквозь свитер. Голубые огоньки роились под капюшоном. Вода вскипала, попав на его розовое, теплое, сонное личико.
Они снова запели «Ложку сахара». Впрочем, Харпер из-за боли не могла даже подпевать. Она стиснула зубы и зажмурилась, встречая новые схватки. А открыв глаза, увидела «Подручную маму», громадный черный портплед, проплывающий мимо. Широко распахнутая, словно пасть, сумка наполнялась водой. Харпер смотрела, как портплед сонно поворачивается и тонет, унося все, что она собиралась передать ребенку.
Жаль, что феникс улетел. Еще долгое время Харпер могла видеть на темном горизонте яркое медное пятнышко, но потом – когда они в третий раз завели «Свечу на воде» – оно скрылось из глаз, словно унося надежду. Харпер не могла понять, почему он улетел. Почему Джон оставил их. Ведь громадная, чудовищная птица и была Джоном. По сути, в ней было больше от Джона Руквуда, чем даже в человеке, который утонул с «Этвуд». Вот он – настоящий Джон: огромный, преувеличенный, с чудинкой и непобедимый.
Харпер сказала Алли, что будет петь, сколько хватит сил, потому что Джон попросил ее жить. Она сделает это для него.
А сколького она хотела для них обоих – простых домашних удовольствий, которые начала представлять себе помимо воли. Хотела по воскресеньям валяться утром в постели, под яркими лучами солнца. Хотела обхватывать руками его костлявые бедра – просто интересно, каково это. Хотела пересматривать с ним старые грустные фильмы. Хотела бродить осенью и вдыхать запах опавших листьев, шуршащих под ногами. Хотела видеть его с ребенком на руках – не важно, что разумная часть мозга собиралась ребенка отдать. Харпер полагала, что Джон Руквуд будет фантастическим отцом. Она хотела дать ему глоток свежего воздуха и глоток счастья, помочь освободиться от вины, горя и потери. Она хотела тысячи раз просыпаться утром рядом с ним. Теперь у них не будет ничего, но