О тех годах я всегда вспоминал с теплотой и нежностью. Это был период самых больших политических и социальных потрясений, какие знала Америка, но для меня он оказался самым счастливым. Я нашел свой мир, благодаря тому, что вел жизнь начинающего гангстера. Мне было легко рассматривать себя именно в этом качестве, но, по правде говоря, тогда я на добрый десяток лет отставал от возможности вступить в реальную жизнь. Мне было дозволено заглядывать в темный мир, я мог наслаждаться теми привилегиями, которые проистекали из моего положения, и все это получало двойную привлекательность и очарование. Но я ни разу не оказывался в ситуации, когда мне пришлось бы совершать настоящие гангстерские поступки, брать на себя решение судьбы живого человека — доходить до того трагического мгновения, когда выпущенная тобой пуля дробит его кости. Я был избавлен от этого — до того момента в будущем, когда мне стало ясно, что обратного пути нет и выбора тоже нет. Позднее мне было суждено иногда думать о своей жизни в понятиях тех лет. Тогда и только тогда — не раньше и не позже — мне довелось испытывать страх.

Десятилетний мирный период в жизни Анджело и Пудджа резко оборвался. Новые банды, собиравшиеся по этническому признаку, окрепли и решились бросить вызов старым порядкам и их носителям. Благодаря огромным доходам от наркобизнеса они были хорошо вооружены и не стеснены в деньгах. Насчитывавшая две с половиной сотни человек черная банда с Бруклинской долины, возглавляемая двадцатитрехлетним Малышом Рики Карсоном, в недавнем прошлом звездой американского студенческого футбола, получала от уличной торговли «коксом» около ста тысяч долларов чистой прибыли в неделю. Они назвали себя ККК — «Kool Knight Killers»[28] — по аналогии с Ку-Клукс-Кланом. В конце весны они заключили союз с Паблито Мунестро, триста колумбийцев которого действовали в Манхэттенском районе Вашингтон-хайтс; обе группы рассчитывали таким образом расширить свои сферы влияния и набить бумажники. На улицах Бронкса орудовали испаноговорящие группировки, а банда ренегатов-итальянцев, именовавшихся «Красными баронами», вознамерилась превратить Куинс в свою частную лавочку по сбыту наркотиков.

Анджело и Пуддж улавливали зреющее недовольство и в рядах своей собственной команды. Соблазн больших денег, которые можно сделать на наркотиках, был слишком силен, чтобы его можно было игнорировать, особенно для молодежи, которой предстояло еще несколько лет ждать, когда же их доля в доходах банды заметно увеличится. Анджело и Пуддж, естественно, понимали, что нельзя и дальше уклоняться от торговли наркотиками. Весной 1947 года они предложили сходке наиболее влиятельных гангстеров, гордо назвавшей себя Национальной комиссией криминалитета, карать смертью любого, кто попадется на сбыте наркотиков. Естественно, их инициативу никто не поддержал.