Его первой гневной реакцией было желание позвонить Клиффу Норрису, системному администратору, и сказать этому ленивому ублюдку, что пусть он сам занимается распространением. Но затем, успокоившись, он вспомнил свой собственный приказ, что все программное обеспечение должно идти только через него, и никак иначе, и если кто-то попробует использовать программу, не прошедшую через него, то это будет считаться непростительным нарушением правил. Только так он мог быть уверен, что система свободна от вирусов.

И это чертовски хорошая система, гордо подумал Ганн, набирая команду распространить новую версию Mac TCP по всем компьютерным базам глобальной империи «Бендикс Шер». По крайней мере, за это Кроу поносить его не будет.

47

47

Северный Лондон. 1951 год

Магистр храма сам открыл парадную дверь. Посмотрев на него, Дэниел испытал мгновенное разочарование – и домом, и этим человеком.

Он ожидал увидеть что-то более внушительное – суровое строение с башнями, может скрытое завесой кустов и деревьев в конце длинной темной аллеи. Вместо этого перед ним предстал небольшой и запущенный дом с имитацией стропил времен Тюдоров, с дорожкой, усыпанной щебенкой, на берегу затянутой тиной заводи, в десяти минутах езды на автобусе от его дома.

Магистр храма был куда старше, чем он ожидал, а его облик, вместо того чтобы внушать благоговение, в глазах Дэниела был просто смешон.

У него были длинные волосы цвета соли с перцем, зачесанные назад со лба, серебряная бородка, ухоженная, как кисточка для бритья, бесцветное лицо с рассеянными глазами. В центре лба на серебряной ленте красовалась пятиконечная металлическая звезда, по обеим сторонам которой вздымались настоящие козьи рога. С шеи на серебряной цепочке свисала небольшая эмблема Бафомета. На магистре была белая льняная мантия без воротника. Он был босоног и чуть прихрамывал. Дэниел подумал, что, лишенный аксессуаров власти, он выглядит так, словно надел облачение, принадлежащее кому-то другому.

Дэниел смотрел на эмблему Бафомета, стараясь скрыть презрение. «Когда я вырасту, – думал он, – то буду жить в каком-нибудь знаменитом месте и буду потрясающе богат. Никогда не буду носить серебро; оно смотрится как дешевка. Я буду носить золото. И никогда не буду просто магистром храма. Я буду Ипсиссимусом».

Встретив Дэниела, магистр храма не посмотрел на него; он глядел куда-то поверх его головы, а интонации голоса странно соответствовали сонному выражению его глаз.

– Сколько тебе лет, мальчик?

– Шестнадцать, сэр, – сказал Дэниел. Он слышал, что на многих шабашах настаивают, что таков должен быть минимальный возраст.