Она села за стол, разочарованно закусив нижнюю губу, и набрала внутренний номер Коннора. Ответил он без промедления.

– Привет, как вы там? – спросил он. – Как прошел уик-энд?

– Все было прекрасно. А как вы?

– У вас больной голос… в чем дело?

– Ничего особенного, я… со мной все в порядке… выдалось плохое утро.

– Послушайте, прошу прощения, я занимаюсь отчетом для доктора Кроу. Он хочет получить его сегодня же. Так что мне придется основательно поработать. Можете ли вы освободиться попозже… скажем, вечером, чтобы выпить и перекусить?

Поняв, что он все так же хочет сегодня с ней встретиться, Монти снова оживилась:

– Я должна на полчаса заскочить в нашу старую лабораторию в Беркшире – у меня там встреча с человеком, который хочет купить все наше лабораторное оборудование. А потом я могу вернуться.

– В этом нет необходимости. Я где-нибудь встречу вас. Беркшир, вы говорите? Около часа езды?

– Да… в зависимости от движения на дорогах. Полтора – в час пик, сорок пять минут – когда час пик кончается. Когда вы освобождаетесь?

– Точно не знаю… если повезет, то, может быть, около семи.

– Могу я пригласить вас к себе домой? Я что-нибудь приготовлю.

– Домашняя еда? – Он был искренне обрадован. – Знаете, вот именно этого мне и не хватало!

– Договорились! – сказала Монти, испытывая откровенное удовольствие от возможности увидеться с ним и провести вечер в его обществе. Ей отчаянно хотелось выложить ему все новости, но сделать это по телефону она не рискнула, лишь объяснила Коннору, как к ней проехать.

Настроение у нее улучшилось. В поисках отца она прошлась по коридору и обнаружила его сидящим за рабочим столом в рубашке с короткими рукавами. За те несколько недель, что он провел в «Бендикс Шер», его огромный кабинет утратил всю свою респектабельность и приобрел растерзанный вид, в котором он чувствовал себя как рыба в воде.

– Здравствуй, дорогая, – посмотрел он на дочку поверх бифокальных очков. – Где ты была? Я пытался найти тебя.

– Я… мм… должна была заскочить к дантисту, – соврала Монти.

– Какие-то проблемы?

– Всего лишь пломба.

Он нахмурился: