– Но ты ведь в этом уверен, не так ли?

– Мы должны обрести полную ясность.

– И что мы будем делать, когда обретем ее? Отправимся к сэру Нейлу Рорке и расскажем ему, что происходит?

– Давай-ка раздобудем все факты, а потом уж будем принимать решение. Договорились?

– Хорошо. – Поцеловав его в плечо, она вдохнула приятный запах табачного дыма. – Коннор… ты хорошо разбираешься в физике. Могут ли тут возникнуть такие атмосферные условия, которые полностью обезвоживают растения?

– Что ты имеешь в виду?

Она рассказала ему, в каком состоянии были растения, когда она прошлым вечером приехала домой, и о леденящем холоде в доме.

– Странно, – сказал он, затянувшись в последний раз и потушив сигарету. Пальцем он провел по серебряной цепочке с маленьким распятием, которое она носила на шее. – Ты католичка?

– Нет. Это мне досталось от матери. После ее смерти отец передал распятие мне и сказал, что будет лучше себя чувствовать, если я надену его. Это одна из немногих слабостей, которую он себе позволил.

Монти почувствовала, что, спрашивая ее, он крутит распятие в пальцах.

– Ты все время носишь его?

– Да… оно стало для меня чем-то вроде талисмана.

– Ты веришь в Бога? – спросил он серьезно.

– Я верю, есть нечто вне нас.

Они полежали неподвижно, как Монти показалось, несколько минут, и Коннор снова начал медленно покрывать поцелуями сверху вниз ее тело. Они занялись любовью, после чего погрузились в глубокий сон, в котором им ничего не снилось.

60

60

Вторник, 22 ноября 1994 года

Пол под ногами качнулся, и, чтобы сохранить равновесие, Монти схватилась за маленькую раковину. Эта ночь потребовала такой отдачи сил, что у нее вдруг закружилась голова. Отражение в зеркале испугало ее: казалось, что лицо состарилось лет на десять и обрело болезненную желтоватость, а подбородок покрывали красные пятна, оставленные щетиной Коннора.