Светлый фон
Сила мысли выше материи.

Ни один из всех этих ритуалов не труден, когда ты понимаешь тайну контроля. Сила мысли выше материи. Большинство человечества использует меньше двадцати процентов своих мозгов. Секрет кроется в остальных восьмидесяти процентах, и никто, кроме тех, кто собрался здесь, не мог найти ключ к ним.

Сила мысли выше материи.

Жар опалил его с расстояния десять шагов, и едкий серный дым наполнил легкие. Он посмотрел на небо высоко над головой. Темнело, и уже высыпали первые звезды.

Звезды управляют человеком, но мудрый человек управляет звездами.

Звезды управляют человеком, но мудрый человек управляет звездами.

В отверстии высоко над ним появился край полной луны. Когда он увидит ее всю целиком, вот тогда и начнет.

Закрыв глаза, он полностью очистил свой мозг и начал произносить единственные слова, которые были ему разрешены:

– Слава Зороастру! – Затем он поднял голову к небу. – Слава Алнату! Аллотхаиму, Ахаомазону. – Он продолжал по очереди приветствовать все двадцать восемь домов Луны.

Затем, остановившись, Теутус двинулся вперед, пока не оказался в нескольких дюймах от края огня, где громко объявил:

– Я Альфа и Омега, я начало и конец, которые есть, которые были и которые будут Всемогуществом. Я Первый и Последний, кто был мертвым и живет, и жить я буду снова и снова; у меня ключи от смерти и врат ада.

Он набрал в грудь воздуха, не обращая внимания на жар и дым, и напряг мышление, подчинив его одной, и только одной, мысли.

Боли нет. Тут нет боли. Я не чувствую боли. Я холоден, как глубочайшие воды Вселенной. Я неуязвим ни для жары, ни для боли. Я высший хозяин своего тела и всех его элементов. И сейчас я готов использовать жар Вечного Пламени Сатаны, чтобы сжечь всю накипь на коже, но оставить в нетронутости саму кожу.

Боли нет. Тут нет боли. Я не чувствую боли. Я холоден, как глубочайшие воды Вселенной. Я неуязвим ни для жары, ни для боли. Я высший хозяин своего тела и всех его элементов. И сейчас я готов использовать жар Вечного Пламени Сатаны, чтобы сжечь всю накипь на коже, но оставить в нетронутости саму кожу.

Он наклонился вперед, не дав себе ни секунды промедления, и окунул обе руки до плеч в расплавленное золото в тигле.

И оставил их там.

Его мозг видел и чувствовал воду, и только воду. Огонь не может поджечь воду. Он считал. Тридцать секунд. Минута.

Вода.

Вода.

Две минуты.