Это была единственная мысль, которую он позволял себе. Один удар в минуту. Его мантра. Он потерял все представление о времени. Порой он мог чувствовать, как Рорке старается вмешаться, он слышал шорох его одежды, его нервное тяжелое дыхание. Затем постепенно он начал ощущать, как приближается кто-то еще.
Теперь до него доносились какие-то новые звуки – яростный порыв ветра, который гремел, как клекот гигантской птицы. Он вздымался до крещендо и умирал, а через мгновение возвращался с новой силой. Он несколько раз возник за стенами пещеры и, издав низкий стонущий вопль, исчез.
Это было здесь.
Снаружи раздался треск, словно там хлынул дождь. Но дождя не было, это звуки ветра, который раскачивал деревья, топорщил кусты, поднимал песок, пыль и швырял галькой о скалы. Потрескивание превратилось в громовые раскаты, когда ветер ворвался в пещеру и обрушился на него со всех сторон и, вцепившись в волосы, старался сорвать с места. Он дернулся, пытаясь прикрыть лицо, но безвольно висящие руки онемели; он стоял прикованный к месту.
Ветер пробивался сквозь одежду, он становился все сильнее и холоднее. Летящий песок сек его по лицу, по рукам. Он себя чувствовал так, словно оказался в эпицентре взрыва.
Он услышал голос, поднимавшийся до хриплого визга. Рорке.
Коннор слушал, впитывая каждое слово. Хотя его обмен веществ сошел почти на нет, мыслил он по-прежнему ясно и остро и тут же понял слова, которые произносил Рорке. Это «Отче наш» по-латыни, прочитанный задом наперед.
Последовали и другие заклинания. Ветер крепчал с каждым из них, раскачивая Коннора. Окрепший порыв ветра ударил откуда-то сбоку и швырнул Коннора на пол. Он растянулся плашмя, но его собранность не нарушилась.