Элизабет опустила глаза, а затем отступила, освобождая проход.

– Входи, не стой здесь. Не хочу, чтобы тебя кто-нибудь увидел.

8

8

Прошла неделя, в течение которой я чувствовал себя в подвешенном состоянии. Эбби не звонила. На самом деле я даже не был уверен, что она прочитала мое письмо. Я проводил дни, проверяя почту и глядя на мобильник, тот самый, который она мне подарила – вот ирония судьбы, – чтобы иметь возможность легко со мной связаться. У меня не находилось храбрости высунуть нос из дома и выдерживать липкую жару, смог, бесконечные пробки, звуки автомобильных гудков – короче говоря, все, что вызывало у меня ненависть к этому городу, когда у меня не было присутствия духа.

Два или три раза мне позвонил Хэтэуэй, чтобы поинтересоваться, как у меня дела. Каждый раз, когда я слышал его голос, сердце у меня начинало биться с бешеной скоростью, будто он сейчас сообщит мне о сенсационном открытии, которое оживит все расследование. Но у него не было для меня никаких новостей. Он сейчас был занят другими расследованиями, повседневные занятия шли своим чередом. Он едва попытался меня утешить, прочитав несколько отрывков из досье, которое поднял, добиваясь, чтобы снова открыли дело. Я чувствовал, что душа у меня сейчас к этому не лежит, и к тому же был далеко не уверен, что это принесет какие-то результаты. Разве департамент полиции Лос-Анджелеса, который тогда не смог выполнить свою работу, будет способен открыть то, что уже не удалось вытащить на свет нам?

Я оставил много сообщений Кроуфорду, с которым не разговаривал дней десять, но он даже не потрудился мне перезвонить. Может быть, он потерял интерес к моему делу. А возможно, предпочел окончательно перевернуть эту страницу своей жизни, потрясенный кончиной своего самого старого друга.

Я чувствовал себя несчастным, лишенным цели. Сейчас наши розыски застряли на мертвой точке, что вгоняло меня в полнейшую депрессию. Я даже не притронулся к сценарию Катберта. Положенный на письменный стол, этот сценарий, казалось, дразнил меня всякий раз, как я опускал взгляд. Вот уже больше трех недель, как я не брал в руки эти записи. Что произойдет в тот день, когда понадобится наконец представить эту работу на студию согласно условиям контракта? Но даже неизбежное приближение срока на самом деле больше не имело для меня никакого значения. Я должен буду вернуть деньги, которые уже потратил, и, вероятно, потратить несколько сотен тысяч долларов на судебный процесс… Катберт порвет со мной, заменив более «приемлемым» автором. Честно говоря, это последнее было единственным, что немного огорчало меня. Катберт был верным другом: он всегда был на моей стороне, даже в самые трудные времена и, в частности, во время моего пятилетнего перехода через пустыню.