— Ты можешь к нему обратно прийти? — засмеялся я.

— Я его могу утащить к себе, но с одним условием — хоть иногда заходи к нам.

— Обязательно буду заходить. Он сейчас главный налоговик в области. Полезный человек.

Зоя поняла. Пришла Ирина. Мы сели вчетвером, но сидели недолго. Зоя твердо заявила, она забирает Толика к себе. Будет знакомить с дочкой и внуком, но не сегодня. Сегодня познакомит его со своим жилищем. По дороге Зоя шепнула:

— Позвони Надежде. Пусть идет гулять с Андреем до десяти вечера.

Ирина дала им с собой бутылку шампанского, бутылку коньяка, лимон, конфеты. Анатолий Генрихович бережно посадил Зою в машину, и они уехали. Надежде я позвонил. Объяснять ей ничего не надо. Надя сказала:

— Поняла. Пошла одевать Андрея.

Через день зашел Ефим:

— Поехали, съездим на участок для дома. Мы начали копать котлован. Нужно тебе посмотреть.

Мы поехали. Рабочие стояли возле экскаватора. Рядом расположились кран и машина, где на прицепе лежали блоки для фундамента. Копнули экскаватором всего три раза, но когда увидели человеческие кости, то сразу остановились. Уже позвонили Зиновьеву. Он подъехал тоже.

— На картах кладбища нет. Поднимали карты до 1940 года, — сказал Зиновьев. — Мы здесь не при чем. Видно это старое еврейское кладбище.

— Очень аккуратно закапывай и выравнивай, — сказал я Ефиму.

Рядом появились местные жители с вопросом:

— Неужели здесь будете строиться?

— На людских костях, вне зависимости от времени захоронения, мы строиться не будем, — твердо ответил я.

Рабочие аккуратно положили вывернутые кости обратно. Экскаватор выравнивал вырытую яму. Рабочие лопатами поправили площадку, а кто-то даже принес осенние цветы. По моей команде собрали весь инструмент и уехали. Когда мы пошли к машинам, Зиновьев сказал:

— И кому нужны эти предрассудки? Надо строить и все.

— Володя, — ответил я ему, — у каждого есть свои принципы и убеждения. Я никогда не позволю себе строить дом на могилах.

— Но машину я тебе вернуть не могу.

— Все нормально. Договор есть договор.