— Я интересовалась у юристов. Они сказали, что очень многое зависит от тебя. У тебя материальных ценностей на миллион баксов.

— Но твои юристы не знают о моих кредитах, о платежах предприятиям, о заработной плате для двухсот работников, о налогах и многое другое. Плата за аренду, коммунальные платежи, проценты по кредитам. Вот если зарплата по сто баксов, то фонд заработной платы в месяц двадцать тысяч и десять тысяч налоги на этот фонд. Бухгалтерия все посчитает и тебе выплатит. А потом меня пусть кто угодно проверяет.

— Врешь ты все, — уверенно заявила Лена, — ты можешь снимать себе любые деньги. Уж я об этом знаю.

— Лена, это я ради тебя и нашей семьи все время ходил с петлей на шее. Рисковал. Больше я рисковать не хочу. Хочу жить и работать честно.

— Витя. Не смеши меня. Как ты раньше химичил, так и сейчас химичить будешь. Ты без этого не проживешь. Как и без секса.

— Ну, насчет секса — ты сама знаешь причину. Я в психушку попасть не хочу. Что касается врачей, то они что? Знают мое состояние лучше меня? Может, мое состояние и не ухудшается только из-за того, что я его поддерживаю в соответствующем тонусе. Я тебя очень люблю, даже сейчас, но кому я нужен, лежа в дурдоме? Тебе? Егору? Вот у него спросят в школе, а где твой отец? В дурдоме. Свихнулся. Туда один раз попадешь, то уже не отмоешься. Об этом моментально узнают все и в Виннице. И в Киеве. Кому я тогда буду нужен? Ты скажешь тебе? Но этот диагноз не на день или месяц. Это пожизненно. И чем больше я храню тебе верность, то тем меньше шансов у меня на нормальную жизнь. Вот я все эти годы стоял и стою сейчас перед выбором. Я выбрал тот путь, по которому иду. Скажи, как врач — кто из врачей мне может гарантировать мое психическое здоровье? И в чем эти гарантии заключаются? А если этот врач все-таки ошибается, но ему интересно знать, чем этот эксперимент закончится. Я для него абсолютно чужой человек. И ему глубоко наплевать на меня и на мое состояние. А тут перед ним стоит молодая красивая женщина. Задает дурацкий вопрос. Да Вы что, изменять такому очаровательному созданию? Да я такого бы в жизни не допустил никогда. Какая болезнь? Какая контузия двадцатилетней давности? Это все его выдумки. Вот и весь вывод. А если этот его диагноз полная чушь? Ну, извините. Я ошибся. В чужие мозги не влезешь. А что мне его «извините»? Скажи, сколько лет ты готова ходить в дурдом с передачками? Что бы я не подох, преждевременно. Месяц? Год? Всю оставшуюся жизнь? Для тебя это посещение через день или раз в неделю. А для меня вся оставшаяся жизнь за решеткой. И что же я должен выбрать, если в любом случае я тебя теряю?