Она взглянула на меня из-под рыжеватой пряди волос, желая убедиться, что я все понял. Затем круто повернулась и направилась к катеру.

Подо мной, на исчезающей под водой отмели чайки шумно добивали последних крабов.

Погода все более портилась, когда меня переправляло на берег судно морского подразделения полиции. От порывов ветра дождь стелился почти горизонтально, смешиваясь с брызгами из-под тупого лодочного носа. Защиты от разгула стихии на палубе не было и, несмотря на водонепроницаемую куртку, которую мне ссудили перед отплытием, я не мог сдержать дрожь. Плотный ярко-желтый пластик не имел подкладки. Полицейские обращались со мной с вежливой отстраненностью, но это меня устраивало. Разговаривать не было настроения. Сторожевик, на котором уплыли Кларк и Фреарс, был размером больше и следовал в бухту, где было глубже, откуда тело Ланди повезут в морг. А суденышко морского подразделения полиции взяло курс на устричную бухту, где разместился мобильный пункт управления кризисными ситуациями. За нами на буксире прыгала на волнах лодка, на которой мы с Рэйчел и Ланди приплыли в форт.

Это было, казалось, невероятно давно.

Насупленное небо подгоняло день к преждевременным сумеркам, когда наше суденышко ткнулось носом в причал. Я поднялся по тем же ступеням, что в тот день, когда мы выловили в устье труп. Было что-то нереальное в том, как я шел по грязному бетону к полицейскому фургончику давать официальные показания. Там не мог сосредоточиться, и женщине-офицеру, которая проводила дознание, приходилось не раз повторять свои вопросы.

– Извините, что вы сказали? – Я в который раз понял, что снова уплыл куда-то мыслями.

– Спросила, не хотите ли показаться врачу. – Лицо молодой полицейской хранило профессиональную сосредоточенность. – Вы могли пострадать от шока.

Мог. Но врач мне не требовался. Единственный человек, которого я хотел видеть, была Рэйчел, но я не знал, как с этим разобраться. Ее, должно быть, уже отпустили домой, но ехать в Крик-хаус было бы не лучшим поступком, коль скоро Кларк недвусмысленно предостерегла меня против этого. Но что бы ни говорила старший следователь, я не мыслил отъезд без того, чтобы хотя бы не переброситься несколькими словами с Рэйчел. Выйдя из фургончика, достал телефон и, укрывшись от дождя в заколоченной устричной фабрике, набрал номер. Вызов переключился на голосовую почту, я попросил мне перезвонить и стал думать, что делать дальше.

На меня снова нахлынуло уже испытанное оцепенение. Я понимал, что Кларк будет недовольна тем, что я попытался связаться с Рэйчел, но теперь мне это казалось неважным. Разумом я понимал, что моя изоляция не навсегда, – лишь вопрос времени, когда все, что случилось, как-то утрясется. Но теперь я действовал, словно на автомате, концентрируясь лишь на том, что было передо мной.