Но вслух произнес:

— Прогадаешь. Мысли мои гораздо дешевле.

Клементина подняла бокал, сделала глоток и поставила на поднос, который держала на коленях.

— Ты мне не сказал, почему мы летим именно на Тенерифе, — заметила она.

— Там у меня друг.

Еще один скептический взгляд.

— Друзей на Тенерифе не бывает, — заявила Клементина, — это же край света.

Данфи улыбнулся:

— Томми — особый случай.

— Почему?

— Потому что он попал в ту же переделку, что и мы.

Воцарилась долгая пауза. Данфи наблюдал, как облака укутывают вершины Альп, а Клементина листала номер «Mein schöner Garten».[52] В конце концов она раздраженно сунула журнал в карман своего сиденья.

— Это религиозное общество? — спросила она.

Данфи кивнул.

— Я так и подумала, — сказала Клементина.

— Почему?

— Из-за имени Магдалина. — Она лукаво улыбнулась. — Знаешь, я всегда задавалась вопросом, а не было ли чего-то между ними?

Он не понял, о чем она толкует.

— Между кем? — спросил он.

— Ну… Между Ним! И ею. Марией Магдалиной!