— Неправда, — возразила Клементина. — Ты ведь сам говорил мне, что очень многое узнал в Цуге о Даллесе и Юнге…

— И о Паунде, — добавил Данфи. — И о том, что существует нечто, именуемое «Обществом Магдалины». Но ведь вся эта информация слишком туманна и неопределенна. Я только удвоил количество вопросов, с которых начинал. К примеру, кто такой Гомелес? Теперь ему, наверное, уже лет девяносто, если не сто. И апокриф… Какое он имеет ко всему отношение? Уже не говоря о Шидлофе. О нем отдельный разговор. У меня все больше складывается впечатление, что я задаю неверные вопросы. Если хочешь знать правду, я бы предпочел вернуться на шесть месяцев назад.

— Ты говоришь ерунду, — ответила Клементина.

— Почему это?

— Потому что в прошлое вернуться нельзя.

— Почему же?

— Ну, ты помнишь своего друга, того, которого звали Роско?

Да, конечно, она права. В одну реку невозможно войти дважды, особенно если того, к кому ты был не совсем безразличен, задушили выше по течению. Данфи вздохнул:

— Ну и что теперь делать?

Клементина покачала головой:

— Делать нечего. У тебя просто нет выбора.

Накануне их отлета из Маска в Лондон, где Джек надеялся отыскать ван Вордена, Клементина принесла ему письмо, которое она нашла во время сборов.

— Оно было в твоих спортивных штанах. Наверное, ты привез его из Цуга.

Данфи взглянул на почерк и кивнул. Он практически забыл о нем. Письмо было датировано 19 апреля 1946 года.

Мой дорогой Карл! Приношу свои извинения за промедление с ответом на Ваше последнее сообщение. Мы с братом практически непрерывно работаем над созданием послевоенной инфраструктуры ради достижения тех геополитических целей, которым посвятили свою жизнь. Возвращение Иерусалима евреям, как мне кажется, вполне законное устремление, которое очень легко обосновать и которое может и должно стать составной частью внешнеполитической стратегии Соединенных Штатов. И здесь мы не должны останавливаться ни перед какой дестабилизацией ситуации внутри данного региона, которая может иметь место в ближайшее время. По крайней мере наша деятельность основывается на высоких нравственных принципах, и это, как всегда, служит великим утешением для меня. Объединение Европы — лошадь совсем другой масти. Советы сделают все, чтобы его не допустить, что приведет к новой серьезной конфронтации. Однако у меня нет ни малейших сомнений относительно того, что мы выйдем победителями. Единая Европа, с моей точки зрения, есть лишь вопрос дипломатических и военных усилий. Значительно более сложной задачей является непосредственное воздействие на коллективное бессознательное путем распространения архетипических образов, описанных в апокрифе. Воссоздать Сион — это одно. Новое государство очень скоро станет таким же, как и все другие. Но как мы сможем создать мир, в котором в полях лежат растерзанные звери, загадкой стали письмена из злаков, и призраки явились в небесах. Задача трудная, но, как мне кажется, вполне выполнимая. В Бюро стратегических служб мы разработали технологию, которую назвали «пси-оп». (Предлагаю предоставить решение названной проблемы мне.) Аллен.