На побережье в Дюнкерке уже скапливались британские войска. Триста шестьдесят тысяч человек, и всех нужно вернуть домой. На карте Европы занимался пожар, но в палате общин лорд Галифакс настаивал на заключении мира с Германией. («Просто отчаянье берет, – сказал Перри. – Такая чудовищная глупость».) Европа уже потеряна. Дальше – очередь Британии. («Мы стоим одни, – сказал Перри, словно формулируя цитату для будущих потомков.)

– Гитлер войдет сюда как к себе домой, мисс, – сказал Сирил. – Он не будет соблюдать никаких договоров.

– Да, я знаю. Это ужасно. Но нам остается только стиснуть зубы и делать свою работу. Кто сегодня приходит?

Сирил посмотрел на недельный график, составленный Годфри:

– Долли в четыре, потом Труди и Бетти в пять.

Шабаш ведьм, подумала Джульетта. Они, конечно, с нетерпением ждут результатов голосования в палате общин – ведь они знают, что мирный договор с Гитлером не стоит бумаги, на которой написан. Он расчистит путь им и им подобным. Может, если нацисты в самом деле пойдут победным парадом по Лондону, лучше взять маузер и застрелиться. Джульетта видела этот парад как наяву – танки, кордебалет шагающих в ногу солдат, самолеты выписывают вензеля в небе, пятая колонна приветственно кричит с тротуаров. Как самодовольно будут торжествовать Труди и ее дружки.

– Я поставлю чайник, – сказал Сирил. – Давно уже пора чаю попить.

– Спасибо.

Потом – а это было очень долгое «потом» – Джульетте так и не удалось вспомнить точно, как все случилось. Наверно, они утратили бдительность, работа стала привычной и рутинной. Они впали в беспечность. А может, из-за жары на них напала сонная одурь. Может быть, часы спешили – хотя потом Джульетта проверяла их и вроде бы все оказалось в порядке. А может, у самой Долли часы врали. Что бы ни было причиной, факт остается фактом: их застигли врасплох.

Джульетта взяла свой чай и пошла к Сирилу в комнату, где стояла аппаратура. Сирил разобрал что-то из приборов и теперь собирал заново (его любимое занятие).

– Перерыв на печенье? – предложила она.

Оба засмеялись – это была их общая шутка.

Они съели три последних печенья – каждый по одному, и одно досталось Лили, которая уже проснулась. Они поболтали про сестру Сирила, которая пыталась получить специальную брачную лицензию, чтобы выйти замуж за своего жениха, пока его не отправили в армейский тренировочный лагерь. Сирил как раз задумался вслух, не сможет ли Перри как-нибудь помочь. И тут Лили вдруг зарычала. Это не был ее обычный рык – игривое ворчание, когда кто-нибудь шутя пытался отнять у нее любимую игрушку. Она рычала зло, испуганно, гортанно – в ней пробудился предок-волк.